Арман Жан дю Плесси де Ришелье

Говоря о графине, бывшей на третьем месяце беременности, Людовик XIII заметил: "Мне жаль женщину, но я обязан защитить мое достоинство". Рассуждая об этой казни, Ришелье писал: "Невозможно для человека с благородным сердцем не испытать симпатии к несчастному молодому дворянину, чья юность и мужество вызывает глубокое сострадание". Однако реки крови, которые проливала знать на дуэлях, дали кардиналу силы превозмочь свои чувства и укрепить короля в решимости действовать в интересах государства.

22 июля 1632 года Анри герцог де Монморанси, губернатор Лангедока, поднял восстание против королевской власти, заручившись предварительно финансовой субсидией со стороны испанцев на сбор войска. Это был один из самых родовитых и знатных дворян Франции, чья родословная насчитывала больше 700 лет. Он не был врагом Ришелье, хотя и не мог приветствовать казнь своего кузена Бутевиля. Его отношения с министром-кардиналом оставались достаточно дружескими. В сентябре 1630 года, когда Арману Жану грозила опасность в связи с тяжелой болезнью Людовика XIII, Монморанси предложил ему убежище в Лангедоке. Но на свою беду Анри де Монморанси находился под сильным влиянием своей жены, ярой сторонницы Марии Медичи и Гастона Орлеанского. Герцогиня де Монморанси числила себя среди самых непримиримых противников кардинала, именно она толкнула мужа на путь государственной измены.

1 сентября 1632 года маршал Шомбер в сражении при Кастельнодари разбил соединенные армии Монморанси и Гастона. Анри де Монморанси, получивший 17 ранений, был взят в плен.

30 октября 1632 года Монморанси обезглавили на крепостном дворе замка Тулузы, несмотря на многочисленные просьбы и протесты представителей знатных родов, просьбы о помиловании от некоторых иностранных властителей и невзирая на продолжавшиеся всю ночь крики огромной толпы: "Простите его! Простите его, проявите к нему снисхождение!". Даже капитан королевских гвардейцев, пав на колена перед Людовиком, умолял его проявить милосердие. Но король лишь огрызнулся в ответ: "Его нельзя простить. Он должен умереть". И так был казнен Анри де Монморанси, последний из своего рода, чьи предки служили еще Каролингам; он очень мужественно держался до самого конца. Тем не менее приходится признать, что Людовик XIII и Ришелье поступили в интересах государства, ведь речь шла о руководителе мятежа, выступившем против королевской власти с оружием в руках.

Внешняя политика Ришелье (1629-1634)
или "Дипломатия пистолей"

Одной из целей Ришелье, как отмечено в его "Политическом завещании", было стремление возвысить репутацию короля среди иностранных держав до надлежащего уровня. "Абсолютно необходимо, - писал он, - для блага государства неустанно, явно или тайно вести переговоры всегда и везде, даже там, где результаты не слишком обнадеживают".

Арман Жан де Ришелье был твердо убежден в необходимости пошатнуть могущество Габсбургов и не допустить их гегемонии в Европе. Поскольку самой Франции было невыгодно вступать в открытую войну с Габсбургами, Ришелье предпочитал тайно снабжать деньгами тех, кто был готов воевать против Габсбургов. Так у него возникла идея побудить шведского короля Густава Адольфа вторгнуться в Германию и начать войну с императором, защищая германских протестантов. Чтобы обеспечить Густаву Адольфу прочный тыл на востоке, Ришелье оказал ему помощь в заключении мира с Польшей. С этой целью летом 1629 года Ришелье снарядил 2 посольства: одно во главе с бароном де Шарнасе в Польшу, другое, замаскированное под торговую миссию, - в Россию, его возглавил барон Деэ де Курменен. Польский король принял Шарнасе весьма прохладно. Но его самоуверенность сменилась неприкрытым беспокойством, когда Шарнасе доверительно сообщил ему, будто "московиты решили этой зимой нарушить перемирие с Польшей и вторгнуться в ее пределы с огромной армией". Польша удерживала некоторые русские города, и у нее были основания опасаться войны с Россией. В этой ситуации Сигизмунд III, король польский, предпочел заключить перемирие со Швецией на 6 лет. Тем временем французское посольство склонило Россию к войне с Польшей. Боевые действия начались в 1632 году и продолжались два года.

На общегерманском сейме в 1630 году в Регенсбурге отец Жозеф, верный друг и помощник Ришелье, уговорил Фердинанда II распустить армию Валленштейна, выдающегося, хотя и беспринципного полководца, одержавшего немало побед над протестантами.

А 23 января 1631 года в Бервальде был подписан франко-шведский договор, по которому Франция обязалась ежегодно выплачивать Швеции на протяжении пяти лет миллион ливров в обмен на постоянное пребывание в Германии в течение этого срока 30-тысячной шведской армии и уважение католического вероисповедания во всех районах дислокации шведов. Бервальдский мир со Швецией был очередной победой "дипломатии пистолей", практиковавшейся Ришелье в 1624-1635 годах, то есть со времени его прихода к власти до вступления Франции в войну против Габсбургов.

У Густава Адольфа было желание воевать с императором в Германии, но не имелось в достатке денежных средств для ведения боевых действий. Ришелье предоставил ему все необходимое для войны.

Экспансия Швеции в Германии началась еще до заключения союза с Францией, но была ограничена узкой кромкой побережья Балтийского моря. 20 мая 1630 года Густав Адольф явился в сейм, держа на руках 4-летнюю дочь, Христину, еще в колыбели объявленную наследницей. Он известил сейм, что отправляется в поход в Германию, доверяя регентство на время своего отсутствия Государственному совету.

Укрепив свое положение союзом с Францией, шведский король развил наступление. Навстречу ему устремилась имперская армия Тилли, одного из лучших полководцев Фердинанда II. 20 мая 1631 года Тилли взял Магдебург, самый богатый протестантский город Саксонии. Город был подвергнут такому грабежу, солдаты совершили столько убийств мирных жителей, каких еще не знала история Тридцатилетней войны. Из 30 000 жителей в живых осталось только 5 000.

Резня, устроенная Тилли в Магдебурге, вызвала бурю возмущения среди протестантов Германии. Курфюрст Саксонии, долгое время сохранявший верность императору, после падения Магдебурга отдал приказ своим войскам соединиться с армией Густава Адольфа. Сходным образом поступил курфюрст Бранденбурга. Под знамена шведского короля стекалось все большее число германских протестантов.

17 сентября 1631 года Густав Адольф наголову разбил под Лейпцигом армию Тилли. Сам Тилли спасся, получив 3 тяжелых ранения. Армия Густава Адольфа, подобно урагану, пронеслась через Германию. В считанные месяцы шведский король установил контроль над большей частью германских земель к неописуемому ужасу рейнских католических князей, обратившихся в поисках спасения к Фердинанду II.

Тем временем антифранцузская политика Карла IV Лотарингского вызывает все большее неудовольствие во Франции. Предоставление убежища Гастону Орлеанскому переполняет чашу терпения, и Людовик XIII вторгается в Лотарингию. Карл IV стремится пойти на попятный. Однако же тайно он устраивает брак Гастона Орлеанского и своей родственницы Маргариты де Водемон, не подозревая, что этим ускорит аннексию Лотарингии Францией.

В начале апреля 1632 года на берегу реки Густав Адольф встретился с армией Тилли, при которой находился Максимилиан Баварский. В ожесточенной артиллерийской перестрелке прямым попаданием снаряда смертельно ранен Тилли, Максимилиан малодушно оставил укрепленные позиции и отвел армию. Густав Адольф захватил Мюнхен - столицу Баварии, но не успел воспрепятствовать соединению армии Максимилиана Баварского и Валленштейна.

16 ноября 1632 года, воспользовавшись тем, что Валленштейн перебросил часть армии в район Бамберга, Густав Адольф дал решающее сражение у городка Люцен. Войска Валленштейна были разгромлены и обращены в бегство, шведы захватили всю артиллерию противника и обоз, но в бою погиб сам Густав Адольф, который один стоил целой армии.

По этому поводу Ришелье пишет в письме Людовику XIII: "Если бы шведский король догадался умереть хотя бы на полгода позднее, то дела Вашего Величества, совершенно очевидно, находились бы куда в лучшем состоянии".

При всех неудобствах, которые создавал для Франции король Швеции, его гибель была тяжелым ударом для политики Ришелье, лишившим французскую дипломатию пусть и плохо управляемого, но все же мощного союзника.

Шведский канцлер граф Аксель Оксенштерна становится во главе государства, провозгласив малолетнюю Христину королевой Швеции. Он же возглавляет общегерманскую протестантскую партию.

В те же октябрьские дни 1632 года герцог Монморанси перед казнью сообщает Ришелье о тайном браке Гастона Орлеанского и Маргариты де Водемон, заключенном стараниями Карла IV. В 1633 году Франция навязывает Карлу IV кабальный договор и вводит войска в Нанси, столицу Лотарингии.

Весь 1634 год наполнен запутанными интригами, политический смысл которых иной раз труднообъясним.

Валленштейн начинает вести двойную игру, обнаруживая желание переметнуться на сторону Франции; он не забыл прежних обид императору и служит ему спустя рукава. Наконец он сообщает о своем намерении перейти на сторону противников императора. 25 февраля 1634 года Валленштейна убивают по приказу Фердинанда II.

В начале 1634 года Франция аннексирует Лотарингию. Карл IV отрекается от престола и бежит в Германию, где поступает на имперскую службу. Лотарингский дом, столетиями досаждавший Франции, фактически перестал существовать. Лотарингия превращена во французский аванпост на германских границах.

В августе 1634 года императорская армия соединяется с испанскими войсками. 6 сентября 1634 года под Нёрдлингеном они наносят поражение герцогу Бернгарду Саксен-Веймарскому, командующему шведско-германскими протестантскими войсками.

В октябре 1634 года Ришелье и Людовику XIII удается вернуть во Францию "блудного сына" - наследника престола Гастона Орлеанского.

Политические советы, подаваемые Ришелье королю, преследовали цель - оттянуть вовлечение Франции в Тридцатилетнюю войну.

Последняя война Ришелье (1635-1642)

Сопротивление протестантов Габсбургам практически сведено на нет. Вооруженное столкновение Франции с Габсбургами становится все неизбежнее.

"Объявление войны затягивалось, по-видимому, еще и потому, что Ришелье смущала неподготовленность французской армии к большой, затяжной войне. В то время французская армия, как по численности, так и по оснащению намного уступала испанской, чья прославленная пехота долгое время не знала поражений. Испанская армия славилась железной дисциплиной. Главным же недостатком французской армии была ее недисциплинированность. Офицеры покидали свои подразделения, когда им заблагорассудится, даже не спрашивая разрешения старшего командира. Самые серьезные опасения вызывал у Ришелье уровень высшего командования, а также возраст некоторых маршалов (например, Лафорсу было далеко за 70). Как это неоднократно бывало в истории, старые, в прошлом заслуженные военачальники оказывались не подготовленными к новым методам ведения войны, но упорно цеплялись за свои посты… В 1635 году, в разгар военных приготовлений, Ришелье поделился своими сомнениями в письме к сюринтенданту финансов Бутилье. "Мне внушает серьезную тревогу возраст месье де Лафорса, но что здесь можно поделать. Король лучше всех знает военные кадры. Даже если он объедет все свое королевство, то, с моей точки зрения, все равно не найдет таких военных, каких желательно было бы иметь".

После того, как 26 марта 1635 года испанцы вступили в Трир, жестоко расправившись с размещенным там французским гарнизоном, и захватили в плен курфюрста, находившегося под покровительством Франции, Людовик XIII вынужден был объявить войну Испании. При этом Ришелье решил соблюсти давно забытый ритуал двухсотлетней давности с явной оглядкой на европейское общественное мнение, если только можно говорить о таковом в 17 веке.

19 мая 1635 года перед городскими воротами Брюсселя появились пышно одетые герольд (Жан де Грасьоле) и трубач. Они потребовали, чтобы их впустили в город. Им в этом было отказано. Тогда герольд прокричал, что французский король объявляет войну испанскому. Когда они возвращались назад, то на границе трубач протрубил сигнал военной атаки.

По мнению Хилэра Беллока, Ришелье знал наверняка, что "первый этап войны будет неудачным, потому что галльский темперамент проявляет себя во всем блеске лишь тогда, когда перед французами появляются непреодолимые трудности. И хотя они не любят дисциплины и склонны к ссорам и распрям, в таких случаях они вдруг становятся волевыми и энергичными… Что касается французов, которые должны были составить основное ядро армии, то кардинал был настроен скептически. "Из них, я думаю, ничего не получится", - говорил кардинал, имея в виду, конечно, солдат. Тем не менее он начал гигантскую работу по созданию армии, у которой в течение 200 лет после смерти кардинала было много славных побед".