Арман Жан дю Плесси де Ришелье

Благодаря морским приливам и мелям, а также особенностям расположения островов Ре и Олерон гавань Ла-Рошели имеет очень сложный фарватер. Так что лишь местные лоцманы могли легко провести корабль в гавань. Кроме того, обилие мелей не позволяет пройти в гавань большим кораблям. Для этого им нужно ждать большой воды, что бывает только два раза в сутки. Одним словом, корабли чужестранцев без местного лоцмана сильно рисковали быть отнесенными в открытое море, сесть на мель или разбиться о скалы. Чтобы совершенно перекрыть доступ в гавань Ла-Рошели, Ришелье распорядился построить дамбу. Так что к апрелю 1628 года город оказался в кольце блокады. Со стороны суши на него были нацелены орудия 11 фортов и 18 редутов. Ришелье приказал выгравировать на орудиях многозначительный, ставший знаменитым девиз: "Ultima ratio regis" (лат. - "Последний довод короля").

Неоднократные попытки англичан прорваться через дамбу не увенчались успехом. 28 октября 1628 года после 13 месяцев Ла-Рошель капитулировала. Перед началом осады в городе было 28 000 человек, теперь в живых осталось около 6 000 человек, да и те едва передвигали ноги от голода. Впрочем, основной причиной бедственного положения горожан была непреклонность гугенотских вождей и мятежный дух муниципалитета. Король милостиво даровал Ла-Рошели прощение и свободу вероисповедания протестантизма.

К полному изумлению победителей, оказалось, что городские стены защищали всего полторы тысячи человек - все, кто был способен держать оружие в руках. Ришелье писал в "Мемуарах": "Город заполнен трупами - они лежат на площадях, на улицах, в общественных местах и в домах. Оставшиеся в живых до такой степени слабы, что не в состоянии хоронить умерших… Покойники настолько иссушены голодом, что их трупы даже не разлагались, а ссыхались, и только по этой причине в городе не вспыхнула эпидемия".

"Сдача Ла-Рошели не сопровождалась ни грабежами, ни насилием. Это в значительной степени было результатом усилий Ришелье и святой братии отца Жозефа, неустанно призывавших к прощению раскаявшихся в своем неповиновении грешников. Впрочем, ужасающая картина поверженной Ла-Рошели сама по себе способна была остановить мародеров. Король во всеуслышание подтвердил, что протестанты Ла-Рошели могут свободно исповедовать свою религию, и объявил о прощении всех заблудших и презревших свой долг. По совету Ришелье Людовик XIII приказал доставить хлеб для населения города. Милосердие, по убеждению кардинала, - не менее действенный инструмент власти, чем устрашение. Никто из защитников города не был предан суду или наказан. Только Жана Гитона (мэр) и 5 наиболее непримиримых членов муниципалитета выслали за пределы города" (П.П. Черкасов, стр. 187-188). Впоследствии Гитону разрешили изредка навещать родной город.

Теперь можно было помочь принцу Конде в подавлении мятежа в Лангедоке. После ряда поражений гугеноты запросили мира. 28 июня 1629 года был подписан "эдикт Але". "Прежде с гугенотами заключали договор, теперь король дарует им свою милость", - заявил Ришелье после подписания королем "эдикта Але".

20 августа 1629 года, захватив последние гугенотские крепости, Ришелье торжественно въехал в Монтобан - последнюю цитадель протестантизма. Его встречают возгласами: "Да здравствует король! Да здравствует великий кардинал!".

"В победной реляции, отправленной королю после взятия Монтобана, Ришелье подчеркивал: "Теперь с полным убеждением можно сказать, что источники ереси и бунта иссякли… Все склоняются перед вашим именем". Кардинал проявил политическое благоразумие, широту мышления и терпимость, убедив Людовика XIII отказаться от намерения подвергнуть гугенотов дальнейшим преследованиям. Ришелье лучше многих понимал, что унижение и гонения способны лишь посеять семена будущих мятежей. Смотря далеко вперед, он решительно отказался от заманчивой идеи создания во Франции религиозно однородного общества, сочтя ее совершенно утопичной. Соглашения, подписанные в Але, оставили гугенотам право на свободу вероисповедания, но лишили их возможности оказывать политическое и военное сопротивление центральной власти. Всем офицерам-гугенотам, пожелавшим перейти на королевскую службу, такая возможность была предоставлена, при этом их не побуждали насильно менять свою веру. Практически все они так и поступили. Их примеру последовал вскоре и сам Роан (вождь мятежа)" (П.П. Черкасов, стр. 190).

"С тех пор, - говорил Ришелье после победы над гугенотами, - религиозные различия никогда не мешали мне оказывать всевозможные добрые услуги гугенотам, я различал французов только по степени их верности". Справедливость этих слов доказана всей последующей деятельностью кардинала на государственном поприще.

19 апреля 1629 года был подписан договор между Францией, Савойей и Венецией, подтверждавший права герцога де Невера на Мантую, включая Монферрат. Одновременно стороны договора обязывались вступить в оборонительный союз против Испании. Летом 1629 года Испания вторглась в Мантую и Монферрат. Осенью 1629 года была сформирована 15-тысячная армия, командовать которой назначили маршала де Лафорса. Общее руководство итальянским походом взял на себя кардинал Ришелье.

29 декабря 1629 года Арман Жан покидает Париж верхом, в боевых доспехах под сутаной, в шляпе с перьями, со шпагой на боку и пистолетами на седельной луке. Парижане, как и многие другие французы, уже привыкли к столь необычному для его сана одеянию.

29 марта 1630 года французская армия овладевает крепостью Пиньероль, имеющей важное стратегическое значение: оттуда открывались пути на Милан, Геную и Швейцарию. В ходе войны успехи сменяются поражениями. Но в итоге были подписаны "соглашение Шераско" (6 апреля 1631 г.) и секретные Туринские соглашения (июль 1632 г.), которые принесли Франции очевидный внешнеполитический успех: за герцогом де Невером признавались права на Мантую и Монферрат, а Франция оставляла за собой Пиньероль и долину Перузы. Таким образом, задачи, поставленные Ришелье в Северной Италии, были решены. Франция восстановила и даже закрепила свое политическое, а отчасти и военное "присутствие" в этом районе.

"День одураченных" (10-11 ноября 1630)

С апреля 1624 по ноябрь 1630 года во главе управления Францией находился триумвират, состоявший из короля, его матери и кардинала Ришелье. Но в ноябре 1630 года Людовик XIII помимо своей воли должен был расстаться с одним из них. Он сделал выбор - и это происшествие стало известно, как "День одураченных". Современники отмечали, что после осады Ла-Рошели кардинал стал куда менее предупредительным по отношению к королеве-матери и не очень-то склонен спрашивать у нее совета. Одним из самых конфликтных стал вопрос о необходимости проведения лояльной или независимой политики в отношении Испании (захват и удержание Пиньероля). Об этом времени Людовик тяжело заболел лихорадкой и чудом выздоровел. Во время болезни мать добилась у него обещания отправить кардинала в отставку. К 9 ноября король, королева-мать и кардинал уже находились в Париже в своих резиденциях. Мария Медичи потребовала отставки Ришелье. Король, рассчитывая, что они помирятся, предложил тому испросить у нее аудиенцию на следующий день прежде визита в Версаль. 10 ноября Ришелье явился к ней, но его даже не пустили на порог. Прекрасно зная расположение дворца, он пробрался в ее покои тайком и предстал перед Марией и Людовиком.

- Ваши Величества ведут речь обо мне? - спросил он.

- Да, - высокомерно ответила королева-мать.

Затем кипя злобой она объяснила, что теперь уже не может скрывать своей ненависти к кардиналу и сносить оскорбления с его стороны. Она приказала ему уйти, сказав напоследок, что отныне не желает его видеть и слышать о нем. В ответ Ришелье посетовал на свою несчастную судьбу. Для него, сказал он, нет худшей немилости, нежели утрата расположения ее величества. Он умолял короля принять его отставку, ибо стал ненавистен его матери и теперь ему не на что рассчитывать. Согласно некоторым свидетельствам Мария заявила, что либо она, либо кардинал покинут двор, в то время как Людовик сказал Ришелье, что рассчитывает и впредь на его службу и никогда не отправит его в изгнание. Обличительная речь Марии, однако, произвела на кардинала эффект разорвавшейся бомбы. Разрыдавшись, он упал на колени и прежде чем выйти из комнаты, поцеловал край платья королевы-матери. Лишь только весть о его отставке распространилась, как вокруг Марии собралась ликующая толпа.

Утром 11 ноября король вызвал Ришелье к себе в Версаль. Это было несколько необычно, ибо Версаль по тем временам был всего лишь скромным деревенским домом, где король подчас искал спасения от государственных дел - заседания совета никогда там не проводились. Приехав туда вечером того же дня, Ришелье пал к ногам Людовика и поблагодарил его, назвав "лучшим из всех государей". Со своей стороны, король назвал кардинала "самым законопослушным и преданным слугой в мире". Он оценил как низкую интригу отношение к нему матери и обещал защитить от происков врагов. Предоставив ему комнату в своем доме, Людовик отпустил придворных и оставался с кардиналом один на один в течение 4 часов. Ришелье вновь заявил о намерении уйти в отставку, но король не стал его слушать. "Я категорически Вам повелеваю остаться и продолжить управлять моими делами; это мое окончательное решение". В тот же вечер на заседании совета король отправил в отставку и посадил в тюрьму хранителя печати Марильяка, ставленника королевы-матери, которого она прочила на место Ришелье. Родной брат хранителя печати маршал Марильяк был арестован и казнен. По мнению Хилэра Беллока, это было суровое напоминание всем военачальникам о том, что их ждет, если они попытаются перейти на сторону королевы-матери или Гастона, младшего брата короля. П.П. Черкасов сообщает, что в преддверии "Дня одураченных" кардиналу стало известно о том, что в Военном совете против него интригуют маршалы Луи де Марильяк (брат хранителя печати), Бассомпьер и герцог де Гиз, пытающиеся исподволь убедить короля в необходимости отставки первого министра. Они строили всевозможные планы устранения Ришелье, в частности, Марильяк изъявил готовность лично прикончить Ришелье.

Мария Медичи продолжала отказываться от окончательного примирения с Ришелье. Король посадил ее под домашний арест, она бежала. Людовик велел конфисковать ее имущество. Она умерла в изгнании в Кельне в 1642 году.

Ришелье и высшая знать

В делах, касающихся лично его, Ришелье являл "совершеннейший пример уважения аристократических ценностей", уделяя много внимания возвышению своего семейства до вершин аристократии и подражая высшей знати во всех отношениях, за исключением ее вздорного политического поведения. Он приобретал земли, титулы и дворцы для того, чтобы соперничать с крупнейшими сеньорами, и устраивал браки своих родственников с представителями знатнейших фамилий. Его племянница Клер Клеманс де Брезе вышла замуж в 1641 году за будущего "Великого Конде".

Таким образом, Ришелье был высокого мнения о знати, искренне веря, что она вносит важный вклад в жизнь нации. Но он также искренне верил в то, что все лица благородного происхождения, даже самые знатные из них, не должны участвовать в политических интригах и обязаны быть лояльными по отношению к короне. Однако же это мнение, вполне понятное в наше время, отнюдь не согласовывалось с представлениями о службе королю, которое французская аристократия унаследовала от своего феодального прошлого. Из этого диссонанса возникло много коллизий, включая безжалостную казнь юного графа де Шале, графа де Бутевиля, герцога Монморанси, преследование дуэлянтов. У Ришелье были личные причины не любить дуэли. В одной из них его отец отправил противника на тот свет, в другой погиб его старший брат Анри.

Ришелье писал: "Короли остаются королями лишь до тех пор, пока их власть признана и они оказывают свое покровительство подданным. Они и не в состоянии обеспечить это, если подданные не пребывают в строжайшем повиновении, ибо любое неповиновение, даже одного лица, может привести к результатам, которые окажут воздействие на общество. Повиновение является главным качеством подданного".

Надзор за представителями знатнейших фамилий и сведение к минимуму их антигосударственной деятельности были для кардинала в числе важнейших дел.

В сентябре 1631 года король принял решение о возведении фамильного удела Ришелье в герцогство и пэрство. Отныне кардинал и главный государственный министр становился герцогом и пэром Франции.

В 16 веке дуэли превратились в настоящую манию. Февральский эдикт 1626 года предусматривал тяжелую кару в отношении дуэлянтов. Вызов на дуэль влек за собой потерю должности, конфискацию половины имущества преступника и изгнание на 3 года. Дуэль, не повлекшая смертельного исхода, наказывалась утратой привилегированного положения, навлекала позор на дуэлянтов или даже смертную казнь; дуэль со смертельным исходом подпадала под статью об оскорблении величества. Именно в знак протеста против этого эдикта победитель в 22 дуэлях, граф де Бутевиль затеял на королевской площади дуэль, в которой участвовало 6 человек. Один из них, известный дуэлянт, Бюсси д'Амбуаз, был убит. Бутевиль и его кузен де Шапель бежали из Парижа, но их схватили и бросили в Бастилию. Бутевиль принадлежал к прославленному роду Монморанси-Люксембург.

22 июня 1627 года на Гревской площади в Париже были обезглавлены заядлый дуэлянт граф де Монморанси-Бутевиль и его секундант граф де Шапель. Ни просьбы влиятельных особ, ни мольба беременной жены Бутевиля не поколебали решимости кардинала, он был непреклонен.