Кэй-Сенешаль (он же Кай)

Сын Эктора Уэльсского, молочный брат короля Артура. Сенешаль двора короля Артура и рыцарь Круглого Стола. В кельтской традиции, где он выступает как герой, наделенный мифологическими чертами, этот персонаж носит имя Кай Хир.

Впервые Кэй появляется в валлийской повести «Килох и Олвен», где предстает могучим чародеем: способен девять дней и ночей провести под водой, такой же срок обходиться без сна, способен становиться ростом с высокое дерево, в самый сильный дождь на расстоянии вытянутой руки от него все остается сухим, и в мороз он может обогреть спутников лучше любого костра. Рану, нанесенную его мечом, не в силах залечить ни один лекарь. Добывая чудесные предметы, которые требует великан Исбаддаден за руку своей дочери Олвен, Кэй путешествует на спине древнего и мудрого лосося и освобождает из заточения чародея Мабона, сына Модрон.

В той же повести есть любопытное упоминание о ссоре Кэя с Артуром. Причиной ее стал сложенный Артуром глумливый стих о том, как Кэй, побоявшись вызвать великана на честный бой, обманом одолел противника, пока тот спал. Несмотря на то что оскорбленный Кэй в конце концов примирился с королем, но с тех пор «ни беды Артура, ни гибель его людей не могли побудить Кэя прийти к нему на помощь».

Уже в самых ранних текстах чертами кельтского Кэя становятся смесь храбрости и злоязычия, бескорыстия и хитрости и коварства. Первая же реплика этого персонажа в «Килох и Олвен» относится к «обычаям двора», что, очевидно, способствовало закреплению за ним роли сенешаля Артура в последующей традиции.

Валлийский Кэй имеет свой аналог и в ирландских источниках: имя Кай или Кэй (Кэ) упоминается в ряде исторических документов и мифологических саг. «Справедливый Кай» в «Килох и Олвен» — вполне вероятно, калька с ирландского Cainbrethach.

В «Мабиногион» Кэю приписывается способность выпить не пьянея больше, чем целая армия, а также способность нагонять в бою ужас на противника одним своим видом. Эти черты, вполне приличествующие эпическому герою в духе Роланда, во французском рыцарском романе XII в. оказались невостребованными. И если валлийская традиция вплоть до середины Средних веков сохраняет героические черты Кэя, то в романной традиции он превращается во второстепенного, хотя и неизменно присутствующего в каждом романе персонажа.

Впрочем, даже в валлийской традиции Кэй со временем лишается магических способностей и обретает вполне реального, с точки зрения средневековых генеалогий, предка (что вовсе не означает, что этот человек существовал на самом деле).

Романы рисуют Кэя насмешником и козлом отпущения, заносчивым придворным, ярым защитником придворного этикета и источником самых различных ссор и неприятностей при дворе - все для того, чтобы оттенить фигуру главного героя: Гавейна, Ланселота или Ивейна. В романе Кретьена де Труа, опирающемся в равной степени на вымышленную биографию средневекового хрониста Гильды (см. Карадок ап Лланкарфан) и на более древнюю, чем эта биография, легенду, Кэй самоуверенно требует себе права принять вызов Мелеаганта и тем самым становится косвенным виновником того, что королева оказывается увезена в «страну без возврата»

В поздних романах Кэй отходит на задний план, уступая место новым героям — тем, кто отправится на поиски Грааля. Тем не менее, он сохраняет черты, приписанные ему более ранней традицией.