Книга Красных Страниц

Пролог.

– Ну что? – с надеждой спросил Хафр, едва переступив порог.

Радомир кивнул.

– Я перевёл её, – сказал он только.

Они прошли в дальнюю комнатку, нечто вроде кабинета: письменный стол, полки с книгами… Хафр сел на предложенный стул и осторожно прикоснулся к лежащему на столе томику в твёрдом чёрном переплёте. Раскрыл его.

Листы были пожелтевшие и ломкие, кое-где даже слегка крошились. Но всё равно они сохранились в удивительно хорошем состоянии, если учесть, сколько им лет. А лет им – восемь тысяч… В некоторых местах даже вроде бы просматривались горизонтальные синеватые тонкие полоски, словно листы когда-то были разлинованы. По желтоватому фону с вкраплениями этой блеклой синевы змеились, текли, ползли написанные красным слова на давно позабытом большим миром языке, почти утерянном, но вновь найденном и воскрешённом. Воскрешённом Радомиром и им самим, Хафром.

– Как странно… Эти красные чернила… Хорошие, кстати, чернила: почти не выцвели. Неплохо бы отыскать секрет их изготовления, – пробормотал Хафр, бережно прикасаясь к испещрённой буквами странице. - И чем, интересно, они пропитали листы?

– Мы с тобой называли это «Книгой Красных Страниц». Наверное, стоит оставить это название, как думаешь? – задумчиво спросил Радомир.

Хафр кивнул. Закрыл томик и немножко отодвинул его от себя. Радомир положил на место томика стопку листов. Белых и новеньких. Изукрашенных чёрными письменами. Его, Радомира, собственной рукой изукрашенных.

– Это перевод, – сказал он.

И сел в старое кресло, глядя на друга, берущего в руки первый лист.

Эста Сангирэм Листэм.
Книга Красных Страниц.

…когда началось это безумие. Вечером пришли люди, вооружённые, злые и испуганные, и стали говорить, что Этих надо убить, что Эти – уже НЕ люди после того, что с ними ТАМ случилось. Они ушли, а родители заперлись в маленькой комнате наверху, и я слышал только иногда пробивающиеся рыдания матери и гулкий голос отца. Я ушёл к себе, спать, однако заснуть не мог. Мать и отец вошли ко мне перед рассветом и сказали, что я не должен больше видеться с Алефом, что он уже НЕ человек. Но Алеф – мой лучший друг. Он и его семья были нашими соседями почти шесть лет. Я стал кричать, что это несправедливо и что я их всех ненавижу, взял куртку и выбежал из дома. Они не смогли меня удержать.

Улица была темна и пуста. Только где-то в отдалении вспыхивали иногда факелы и слышался гул голосов. Я нашёл Алефа в сарае в их саду, где он обычно спал, и мы ушли за город, в старые катакомбы, прихватив немного еды. А когда через четыре дня вернулись, оказалось, что у нас нет больше родителей: ни у меня, ни у него. Город был пуст. Сгоревшие дома таращились на нас чёрными окнами. Улицы были покрыты бурыми пятнами, и мы знали, ЧТО это такое. Часто попадались трупы. От них шёл жуткий смрад. Здесь были и люди, и те, кого уже не считали людьми. Живых мы почти не видели. Лишь кое-где бродили по улицам неясные тени, разыскивая убитых родных или ища поживы.

Наши родители лежали рядом возле крыльца дома Алефа. Они убили друг друга в горячке той скоротечной и страшной войны, от которой нам удалось сбежать. Их тела были уже немного поклёваны птицами и поедены крысами. Мы похоронили их в саду Алефа. Слёз не было, как не было больше ни семей, ни домов (оба наши дома почти полностью сгорели). Мы провели ночь в чудом уцелевшей сараюшке, где раньше Алеф так любил проводить время, а утром ушли из мёртвого теперь города. Навсегда.

Не знаю, какое число. Да теперь это, наверное, и не важно. Мы идём уже несколько дней, и давно потеряли счёт времени. Вчера встретили странного старика. Это был совершенно сумасшедший старик. Он сказал нам, что во всём виноваты Серебряные, они «выпустили демонов зла» – так он сказал. Бормотал ещё что-то в этом роде. Честно говоря, я не очень-то старался понять.

Алефу всё хуже и хуже. Видимо, на него уже действует ЭТО – то, чему пока не придумали названия. Хотя старик назвал – Проклятье Эвиштара. Меткий эпитет или термин из старых книг???

У Алефа очень бледное лицо. Глаза – чёрные провалы, и веки воспалены. Он в кровь искусал себе губы, потому что ему очень больно. Говорит, что боится спать из-за кошмаров, которые ему снятся. В них он пьёт кровь. Он боится, что это станет сильнее его и он бросится на меня. Нашу еду он больше есть не может. Я тоже боюсь: а вдруг он и правда… Хотя – невероятно. Вампиры – жуткие мертвецы, вылезающие по ночам из могил и питающиеся кровью живых. Всё это – страшные сказки.

Тот же день, вторая половина.

Кажется, теперь я не так уверен в том, что вампиры – сказка. А всё из-за этих трупов… Два трупа в лесу. Тела какие-то высохшие, словно их лишили в одночасье всей крови, а на телах – следы укусов. Отпечатки ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ зубов. Кажется, нападавших было несколько. По крайней мере, больше двух. Я с ужасом представил себе толпу обезумевших людей, с которыми, видимо, произошло то, что сейчас происходит с Алефом, терзающих податливую живую плоть… Неужели он станет таким же, как они? Неужели правда?

Он уже ни на что не обращает внимания. Кажется, все его силы уходят на борьбу с собой. Мне больно видеть его таким – он же мой лучший друг! После того, как мы наткнулись на эти трупы, он предложил мне убить его или оставить где-нибудь, а самому уйти. Но я же не могу, не могу!

Если бы знать, из-за чего это происходит и как это исправить!

До смерти надоели эти дурацкие красные чернила. Где бы достать нормальных? К тому ж ещё привязалась какая-то детская песенка. Кажется, мне пела её мама, когда я был маленьким. Наверное, схожу с ума.

Вечер неизвестно какого дня.

Ну вот всё и прояснилось.

Часа два назад Алефу стало совсем плохо. Он стонал и катался по земле – это больше всего напоминало эпилептический припадок – а потом затих. Я понял, что он умирает. Но не мог же я спокойно наблюдать за его агонией! Я вскрыл себе вены на левой руке ножом и подошёл к нему. Он понял, что я собираюсь делать, и, молча, с ужасом и мольбой в глазах, смотрел на меня. Мне пришлось силой поить его моей кровью. Он выпил совсем не много. У меня лишь слегка начала кружиться голова. Потом Алеф заплакал. Он не поднимал на меня глаз, а затем свернулся калачиком и, кажется, уснул.

Чертовски неудобно делать перевязку одной рукой!

Мы на небольшой поляне. Костёрок очень маленький, он почти не даёт тепла и света: мы боимся, как бы к нам не вышел кто-нибудь.

Над деревьями висит огромная круглая луна. Я никогда её такой не видел – словно её вдруг раздуло и она вот-вот лопнет. А может, это мне только кажется. Всё-таки я потерял некоторое количество крови.

Алеф, друг мой, брат мой, единственный человек (человек ли теперь?), который остался со мной от прежней моей жизни, такой безоблачной, такой далёкой! Думали ли мы когда-нибудь, что так получится? Впрочем, я согласен отдать тебе всю мою кровь до капли, лишь бы тебе не было больно, и, думаю, ты сделал бы для меня то же самое, Алеф, если бы понадобилось.

На следующий день.
Алефу заметно лучше. Он спал, как младенец, аж до полудня, а когда проснулся… Нет, он не говорил мне пышных слов о том, что я настоящий друг и всё такое и он не извинялся. Он просто посмотрел так, что сердце сжалось от боли за него. Почему с ним такое случилось? Ведь он ни в чём не виноват!

Он ел то же, что и я – простую человеческую пищу (теперь я знаю: у этих слов – «простую человеческую пищу» – может быть второй смысл; раньше как-то об этом не задумывался). Он выглядел почти счастливым сегодня. Только вот не смотрел мне в глаза. А если мы случайно встречались взглядами, тут же опускал голову. Это очень страшно – после всего, что мы пережили вместе, чувствовать между нами эту стену.

После обеда я был уже не в силах это выносить. Сел рядом с ним и смотрел ему в лицо до тех пор, пока он не поднял на меня взгляд. Я в жизни не видел такого взгляда! «Я знаю, – сказал он, – мне, наверное, лучше уйти. Тому, что случилось вчера, нельзя повторяться. Ты напрасно это сделал». – «Нет», – ответил я. И он улыбнулся. Я думаю, он всё-таки что-то решил для себя. Но стена, эта страшная стена, вставшая между нами, рухнула, как карточный домик.
И всё же мне тревожно. Кто знает, как часто у него будут повторяться приступы и как он станет с ними бороться?

А мир понемногу вымирает… И неизвестно, что хуже – умереть или остаться в живых и превратиться во что-нибудь этакое… Не проходит и дня без того, чтобы нам по дороге не попалась парочка-другая трупов. И не все они имеют привычный человеческий облик. Волна мутаций распространяется с ужасающей быстротой, и люди гибнут, потому что многие мутации смертельны. А те, кто выживут – кем они станут? Насколько я понял, вампиры – не единственный вид мутантов. Есть ещё некоторые. Я даже не знаю, как их назвать. Многие люди уходят под землю, в шахты, тоннели. Некоторые даже пытаются спрятаться в собственном погребе! А ЭТО ещё действует! И сколько это будет длиться – неизвестно. Серебряные (я теперь в курсе: нам рассказал эту историю один встреченный нами человек, который знал, в чём дело; увы, он быстро нас покинул, и мы многое не успели узнать; он был, кажется, такой же безумец, как тот старик) выпустили на волю силы, с которыми не смогли справиться. О, конечно! Они думали, что им всё по зубам. Цель близка, давайте заберёмся ещё глубже! – Докопались. До Катастрофы. И кому, скажите, бить морду за то, что случилось? К тому же, всё равно теперь поздно. Но как это остановить? Если бы найти кого-нибудь из них, из Серебряных!..

Когда рвануло в Вейрд-Фэе, все думали, что на Вейрд-Фэе всё и закончится. – Не тут-то было!

Когда поняли, что ЭТО пойдёт дальше – испугались. И, как во времена мрачного Средневековья, устроили «охоту на ведьм», решив, что если уничтожить НЕ-людей, то можно ещё спастись. Отбросив здравый смысл и логику, они принялись осуществлять свою безумную идею. Вот что произошло в моём родном городе. Страх сжёг мой дом и дом Алефа, убил моих и его родителей, убил многих других. Но кровь не смогла остановить ЭТО. Страх – плохой советчик: он затмевает разум.

А в нашем городе жило большинство беженцев из Вейрд-Фэя. В том числе и Алеф со своими родителями. Они уехали в Вейрд-Фэй года два назад, когда отец Алефа устроился там на работу. А месяца четыре назад – после взрыва – вернулись. Я был чертовски рад возвращению Алефа. То есть – страшно сказать – я был почти рад несчастью, вернувшему мне друга. Ведь других друзей у меня не было. Так, приходили и уходили, не оставляя по себе даже памяти. А Алеф стал настоящим другом. После той разборки в школе, когда я встал на его, чужака в нашем классе (он тогда перешёл в нашу школу из какой-то другой), защиту.

Я думаю: ведь наш город находится совсем недалеко от Вейрд-Фэя, и за те три-четыре месяца страшная волна наверняка до нас докатилась. Может, я тоже стану мутантом, только чуть позже? Вампиром или кем-нибудь ещё, похуже вампира? А может, я уже мутант и просто не догадываюсь об этом?

А всё-таки, зачем я всё это пишу? Неужели надеюсь, что у меня будет спокойная, тихая старость, когда я смогу, поуютнее устроившись в кресле, перечитать всё это и сказать себе: «Вот видишь, парень, всё образовалось. А ты боялся!» или, может быть, надеюсь, что кто-нибудь другой прочитает это, и мы с Алефом навсегда останемся живы в этих красных страницах и в чьей-то памяти? Ещё один способ обмануть Старуху-с-косой, ещё одна тропинка в бессмертие…

Что подтолкнуло меня забрать эту тетрадь из развалин старого доброго канцелярского, где всегда раньше продавалось множество интересных вещичек и где мы с Алефом торчали чуть не каждый день? Наверное, я просто хотел оставить что-нибудь себе на память о тех счастливых временах. Я ведь давно собирался завести себе подобную тетрадь, хотя и не знал толком, для чего. И вот она у меня есть. Толстая тетрадь в твёрдой чёрной обложке. Она больше похожа на книгу, особенно если её поставить на полку. Только вот будет ли у меня когда-нибудь полка, куда я смогу её поставить?
Странно, я никогда прежде не замечал за собой тяги к писательству. И в школе мои сочинения всегда были далеко не самыми лучшими.

Алеф немного посмеивается надо мной. Вот и сейчас он посмотрел в мою сторону и улыбнулся. Думает, что я не вижу. Пусть. Он, впрочем, вероятно, понимает, что это просто мой способ ненадолго убежать от действительности. Если бы он тоже нашёл себе какое-нибудь маленькое увлечение в этом роде, ему было бы легче. Помнится, он всегда любил читать фантастику. Надо бы найти для него что-нибудь… Вот только мы стараемся не приближаться особенно к бывшим человеческим поселениям. А где ещё, кроме как там, можно найти книги?

Алеф удит рыбу. Он каким-то хитрым образом соорудил удочку. Пока ничего не ловится. Он, однако, не унывает. Кажется, жажда крови оставила его. Боюсь, не навсегда. Но мне нравится видеть его здоровым и в хорошем настроении.

Всё-таки бегство от реальности – увлекательная штука! Когда небо такое безоблачное и солнце светит так ярко, так хочется хоть на миг поверить, что всё произошедшее – только страшный сон, и не более, а на самом деле есть лишь то, что мы сидим вдвоём на берегу этой речушки, Алеф удит, а я сочиняю какую-то жутковатую фантастическую повесть. Просто сочиняю… Ну вот, он что-то поймал! Пойду разводить костёр.

Ночью.

По-моему, я не ошибся, и с луной действительно что-то происходит. Алеф тоже это заметил. Он сказал, что она как-то странно позеленела. И, кажется, она и правда стала крупнее. Интересно, ТО САМОЕ действует и на неё или это просто оптический эффект? Или изменяется наши глаза и наша способность видеть?..
Я уже почти смирился с тем, что тоже потихоньку мутирую. Правда, очень медленно. Хотелось бы верить, что это будет не слишком страшно – то, во что я превращусь.

А рыба была очень вкусная. Несмотря даже на то, что нам пришлось есть её без соли и хлеба. (Хлеб кончился ещё днём, как мы его ни экономили: мы нашли немного пару дней назад в сумке одного… Трупу ведь хлеб не нужен. И тем, кто сделал его трупом, он, видимо, не понадобился тоже.) Я давно уже не чувствовал себя таким сытым. И сонным. Но спать пока нельзя: я на страже, и моё время ещё не истекло. Итак, я призываю всю свою ответственность и всю свою жажду выжить и иду к реке сполоснуть лицо водой!

Несколько дней не брал в руки тетрадь. Так и лежала в рюкзаке. Не до того было.

Неприятности начались в ту самую ночь, когда я писал про зеленеющую луну и про хлеб, во время дежурства Алефа. К счастью, он успел разбудить меня, и мы смогли удачно спрятаться. (Алеф теперь неплохо видит в темноте, да и слух у него стал очень чуткий.) Мы затаились в зарослях на берегу и смотрели, как к реке выходили те пятеро. Уже рассветало, и я смог их разглядеть. Боже! Они уже совсем не походили на людей. Ужасно уродливые создания! Алеф потом предположил, что они из Вейрд-Фэя и начали поэтому изменяться одними из первых. Потому что за пару недель, например, в такое не превратишься. Должно быть, подобные изменения очень болезненны. Брр!..

Среди тех пятерых была одна женщина. Точнее, это раньше она была женщиной, а теперь она выглядела, пожалуй, страшнее своих спутников. Наверное, потому, что, по моим представлениям, женщины должны быть прекрасны. А эта была настоящим чудовищем.

Они всё же почуяли нас, зарычали. – Меня начинает знобить, как только я это вспоминаю! – Двое рванулись к нашему укрытию. Нам ничего не оставалось, как броситься в воду. Помню, что мне почти не было страшно. Наверное, я просто был в шоке. Было только одно: грести изо всех сил и добраться до другого берега. Вообще-то, я не очень хорошо плаваю. К счастью, речка была неширокая. (Не знаю, как я умудрился не размочить тетрадь. Хороший у меня всё-таки рюкзак…)
Наши преследователи почему-то не полезли в реку. Мне показалось, что они боялись воды. Все пятеро смотрели нам вслед и рычали.

Мы было обрадовались, что ушли от них. Чуть не кричали от облегчения и радости, когда продирались через заросли. А потом оказались на какой-то полянке и обнаружили, что окружены: повсюду вокруг нас были мутанты. Не такие чудовища, как там, на берегу, но всё же чудовища. Они ещё были очень похожи на людей, но от них так и веяло чем-то чужим и страшным. И вот тогда я почувствовал настоящий ужас. Мы стояли с Алефом спина к спине и молча смотрели на приближающихся монстров. У Алефа в руках была какая-то палка (когда он только успел её подобрать?), но вряд ли она могла бы нам помочь.

А эти… У них были бледные, очень бледные лица, и кожа словно приросла к костям. Совершенно безумные глаза, зрачки – будто точки. ( Это было видно хорошо, потому что уже поднималось солнце.) Раззявленные рты, сочащиеся слюной…

Они даже не пытались с нами как-то заговорить. Мы для них были – пища, добыча. Я закрыл глаза, чтобы не видеть этого. Не видеть своего конца.
Но вдруг раздалась автоматная очередь. Я распахнул глаза, пытаясь сообразить, что там ещё за напасть и не галлюцинация ли это.

На поляне появился ещё один персонаж. Это был мужчина лет пятидесяти, почти седой, бородатый, с автоматом. И он палил по этим тварям! Они выли, падали, ползли, бежали… И в конце концов из живых на поляне остались только мы с Алефом и этот человек. (А он был человеком, простым человеком!)
Он подошёл к нам, пристально на нас посмотрел. И обратился ко мне:

– Это твой друг, мальчик?

Я кивнул.

– Я так и думал, – сказал он. – Только поэтому я его не убил.

Мы с Алефом хмуро на него посмотрели и начали пятиться к зарослям, хотя туда и убежало, как мы помнили, несколько тварей.
– Ну-ну, ребятки! – произнёс незнакомец. – Я вам не враг. Я просто хочу сказать, – он посмотрел мне в глаза, – что через пару месяцев твой приятель станет таким же, как эти, – он кивнул на убитых монстров, – если только…

– Если только – что? – дерзко поинтересовался Алеф.

Он стоял очень гордо, вздёрнув подбородок, и смотрел прямо на незнакомца.

Тот улыбнулся. Совсем не зло.

– Если только я не помогу вам, – сказал он. – Если только вы не пойдёте сейчас со мной. Вы оба.

Мы переглянулись, пытаясь понять, не ловушка ли это.

Незнакомец пока быстро осмотрел трупы и, видимо, не найдя ничего стоящего, зашагал к краю поляны. Мы осторожно последовали за ним. Он не оглядывался. Потом начал даже напевать какую-то песенку. Кажется, он не боялся ничего и никого, может даже, чувствовал себя хозяином в этом лесу. Наверное оттого, что у него был автомат. Мы с Алефом не знали, радоваться нам встрече с ним или же наоборот. Поэтому мы шли на некотором удалении и так, чтобы в случае чего можно было спрятаться за деревьями.

Так мы вышли вслед за человеком на другую поляну, побольше. Через неё проходила лесная дорога. А на поляне… мы глазам своим не поверили! – на поляне стоял танк!

Незнакомец подошёл к танку, похлопал его по броне. Повернулся к нам и сказал:

– Ну, вот мы и дома, мальчики, – И пояснил: – Да, эта чудная машинка и есть мой дом. Если хотите, она и для вас станет надёжным убежищем.

Мы с Алефом опять переглянулись. Алеф сказал:

– Мы должны подумать, стоит ли вам доверять.

Незнакомец пожал плечами и отвернулся, мол, делайте, что хотите. Алеф отвёл меня подальше, и мы долго шептались с ним. Наконец решили попробовать: авось прорвёмся!

– Зачем вам это надо – помогать нам? – спросил Алеф, когда мы вернулись к танку.

– Видите ли, – сказал задумчиво незнакомец, – я всегда считал и продолжаю считать, что разумные существа должны помогать друг другу. Особенно в такой ситуации, как наша с вами. И, кроме того, я верю в судьбу. Если уж наши дороги пересеклись, значит, в этом что-то есть, а? Как думаете? – И он улыбнулся.
Улыбка у него всё-таки была очень светлая. Я, конечно, знаю, что внешность часто бывает обманчива. Но за время наших скитаний я привык доверять чувствам, и они меня ни разу не подводили. Мои чувства говорили мне, что незнакомец не лжёт. Он имел танк и автомат, но при этом больше почему-то походил на книжника, чем на военного. Этакий странствующий философ, которого обстоятельства вынудили взять в руки оружие.

И мы согласились. И залезли с его помощью в танк, непрестанно восторгаясь, словно и не было вокруг полного опасностей мира, а было только – двое ребят, ещё школьников, которым позволили покататься на танке.

Незнакомец улыбался, глядя на наше восхищение. Он оживил машину, и мы поехали.

Его зовут Рагнар. И он сказал, что он тоже чуть было не стал вампиром. Но так как он учёный (здесь я не ошибся), то он сумел найти некое средство, которое помогало снимать приступы, некий не то отвар, не то настой. Мы с Алефом возликовали. Однако Рагнар с грустью признался, что с помощью его средства невозможно исцелиться навсегда, и, наверное, по-настоящему хорошего лекарства от их с Алефом напасти не существует. Это же мутации, а не простуда какая-нибудь! Но приступы его препаратом снимать было возможно. По крайней мере, такие страдания, как в памятный вечер, моему другу больше не грозили. Рагнар привёз нас в маленькую лесную деревеньку, построенную буквально на днях. Всего шесть домов. Жили здесь такие же люди, как Рагнар. (То есть, получается, что всё-таки не люди, конечно…) Рагнар сказал, что это те, кого ему удалось собрать по здешним лесам и что у них та же проблема, что и у Алефа. Короче, это оказалась деревня потенциальных вампиров.

Обитают в деревне как мужчины, так и женщины, есть даже двое маленьких детей, не достигших и десяти лет. Народ суровый. Они хорошо вооружены, и у них, как у Рагнара, имеются танки. Рагнар объяснил, что здесь неподалёку раньше располагался полигон, а он и ещё парочка ребят имела к этому полигону некоторое отношение. Поэтому они и знали, где брать оружие и как управлять техникой. Честно говоря, я не очень вникал в его рассказ. Зато Алеф слушал со всем вниманием.

Кажется, мы впервые за несколько последних недель оказались в безопасности.

Мы поселились в доме Рагнара. Понемногу помогаем по хозяйству. Алеф вовсю учится обращаться с танком и с оружием. С прискорбием вынужден признаться, что из меня как техник, так и стрелок никудышный.

Вчера вечером, когда я сидел на кухне и описывал наши приключения, Рагнар это заметил. Ну, он увидел у меня тетрадь и ручку. (Надо бы попросить у него стержень с пастой менее ядерного цвета…) Я ужасно смутился. Думал, он станет надо мной смеяться. Но он похлопал меня по плечу и сказал, что это очень здорово, что я записываю происходящие со мной события и что, вполне возможно, когда-нибудь это окажется чрезвычайно важным. Хотелось бы верить… Впрочем, я не особенно задумываюсь, что станет с моей тетрадью. Я пишу просто потому, что это занятие превратилось в некую милую и необременительную привычку. А ещё мне, пожалуй, немного хочется, чтобы моя тетрадь встала рядом с другими книгами на полке Рагнара. Да, здесь есть книжные полки, о которых я мечтал в дороге! Более того – здесь есть книги! Много книг! Я даже не думал, что во всём этом кавардаке хоть кто-нибудь вспомнит о книгах. Но Рагнар вспомнил. Он сказал, что перевёз сюда почти всю свою городскую библиотеку и ещё кое-что, найденное им впоследствии в руинах города. И его библиотека постоянно пополняется. Здесь есть книги по разным предметам и на разных языках. Заметив мой интерес, Рагнар пообещал научить меня языкам, на которых они написаны, а пока разрешил мне брать читать те книги, которые мне понятны. Я всё утро просидел над одним томиком. Над томиком стихов. Это очень странно – тут, в лесу, после гибели цивилизации, ни на минуту не забывая о рыскающих по лесам полчищах чудищ, читать стихи – те самые, которые читал всего пару месяцев назад, уютно устроившись с ногами на своей кровати, в безопасности, не подозревая о надвигающейся Катастрофе, в доме, которого уже нет…

Утром Рагнар предложил мне поехать с ним в одно место, где, по его словам, мне было бы весьма и весьма интересно. Я согласился. Алеф ещё спал, когда мы уходили из дома.

Ехать пришлось минут сорок. Путь наш закончился перед мрачноватым на вид зданием, больше похожим на маленькую крепость, чем на простой дом: пятиэтажное, сложенное из толстых серых плит; окна только на двух верхних этажах – крошечные и забранные решётками; дверь небольшая, железная, тяжёлая. Пожалуй, даже на танках этот домик не так-то просто было бы взять! Но танки, а точнее, люди на танках, как раз его охраняли.

– Здесь лаборатории и архив, – пояснил Рагнар, открывая дверь (там были какие-то кнопки на стальной панели).

Внутри здание оказалось таким же мрачным и серым. В коридорах и на лестнице было довольно темно, и Рагнар включил фонарь. Мы молча поднялись на четвёртый этаж, и я просто поразился, до чего же он отличается от трёх нижних: здесь было много света, светлые стены, пол и потолок, столы со всевозможными колбами, ретортами, пробирками, разноцветные реактивы в склянках… И ещё здесь были люди. Двое мужчин и женщина. Три человека в белых халатах. Я даже удивился их одежде. Снова возникло чувство, словно никакого взрыва в Вейрд-Фэе не было.

Рагнар познакомил нас. (Увы, у меня плохая память на имена! Но, кажется, женщину зовут Элга, а одного из мужчин – Вейн). Меня он представил как одного из первых летописцев Новой Эпохи, чем несказанно смутил. Потом он ушёл наверх, на пятый этаж. А Вейн рассказал мне, что они пытаются вывести растение, которое могло бы вырабатывать все те вещества, которые необходимы для снятия приступов жажды крови и ломки в случае неудовлетворения этой жажды. Кажется, так. Они считают, что таскать с собой раствор в склянке и шприцы неудобно, тем более что запас шприцов небезграничен, а будет ли возможность производить новые – неизвестно. Нужно поэтому, чтобы их растение содержало все нужные вещества и эти вещества могли бы легко и быстро усваиваться организмом. Насколько я понял, работа идёт довольно успешно. Потом они планируют рассадить это растение по всем здешним лесам, чтобы в случае нужды его не пришлось бы долго искать.

Интересно, где-нибудь ещё есть такие маленькие научные центры, вот прямо сейчас пытающиеся решить подобные насущные проблемы? Наверняка ведь есть! Возможно, им стоило бы объединиться и работать вместе. Я так и сказал Элге, когда она поила меня чаем. Она со мной согласилась, но сказала, что пройдёт ещё немало времени до того момента, когда можно будет выбраться в большой свет и попытаться связаться с этими центрами, а сейчас слишком опасно, и, кроме того, мы ведь не можем быть уверены, что эти гипотетические другие центры существуют на самом деле. Пожалуй, она права.

Чувствую, что в архив мне пока что дорога заказана. Во всяком случае, никто мне не предложил сходить туда, а сам я не решился. А очень хочется! Возможно, там есть что-нибудь о причинах Катастрофы. Буду стараться вовсю. Кто знает, может и пустят…

Алеф сдружился с одним из ребят посёлка. Они вместе охотятся и ходят на рыбалку. Естественно, с прикрытием. Ещё пару месяцев назад, в родном, ныне погибшем городе, мне, наверное, это показалось бы обидным. Но я откуда-то точно знаю, что теперь для нас началась совершенно новая жизнь и всё, что было в прошлом, как бы не считается.

Рагнар учит меня читать его книги на чужих языках, а ещё я много времени провожу в лаборатории. Вчера мне даже позволили на минутку заглянуть в архив. Там множество стеллажей, забитых документами, но что это за документы, я пока не знаю.

Обитатели лаборатории в шутку зовут себя «Знающими», а Рагнар зовёт себя ещё и «Помнящим», потому что, как он мне признался, он не просто читает документы, но и помнит, как всё было на самом деле. Я подозреваю, он каким-то образом приложил руку к тому, что разразилась Катастрофа, хотя, возможно, и не знал тогда, чем всё обернётся. Мне кажется, его гложет чувство вины перед человечеством и миром, и именно поэтому он сейчас так отчаянно пытается спасти всё, что ещё можно спасти, и всех, кто оказывается на его пути. Он говорит, что в этой шутке насчёт «Знающих» и «Помнящих» есть здоровая доля горькой правды. «Может быть, мальчик, мы с тобой кладём начало возникновению двух элитарных каст – первых каст Нового Мира. Третьей кастой будут, скорее всего, охотники: очень уж они важные люди в жизни посёлка», – сказал он мне сегодня. Что ж, вполне возможно.

Рагнар привёз ещё одного найдёныша в наш дом. («Наш дом» – как приятно и одновременно грустно писать это!) Ей лет пятнадцать, она очень худенькая, измождённая; у неё длинные русые волосы и большие синие глаза. Она всего пугается и никому не доверяет. Только, кажется, к Элге она относится чуть менее настороженно, чем к прочим. Элга сказала, что заберёт её к себе в дом.

Уже полдня не могу выкинуть из головы мысли об этой девушке. Что-то в ней есть такое, что не позволяет о ней забыть. Алеф тоже ходит хмурый. Кажется, и ему она запала в душу.

Недели три не открывал свою тетрадь: не было свободного времени. Меня допустили в архив и доверили разбирать документы, поскольку они в ужасном беспорядке. Точнее, я просто помогал Рагнару и тому третьему из лаборатории, чьё имя с таким трудом запомнил – Джефу. Мы сидели на пятом этаже почти безвылазно, копаясь в кипах бумаги. Да и сейчас там ещё осталось много работы.

Рагнар, оказывается, тоже пишет о том, что с нами произошло и происходит. Хочет, чтобы его записи остались в архиве для потомков. Моей тетради он пророчит такое же будущее.

Остаётся утешаться собственной небесполезностью, ибо больше утешаться нечем: моя синеглазая дева, Лана, вовсю смеётся с Алефом на крыльце. А он сам на себя не похож – такой уверенный в себе, смелый, свободный…

Нет, не буду больше писать о ней. Зачем потомкам знать о моих сердечных страданиях?

Ещё два месяца спустя. Мы с Рагнаром и охотником по имени Лесли отправляемся в большой мир на поиски других «Знающих» и «Помнящих». Понятия не имею, сколько продлится наше путешествие. Не знаю, останемся ли живы. У нас есть танк, оружие, куча припасов и карты. Но мы ни на миг не забываем, что мир вокруг нас уже необратимо изменился и продолжает меняться.

Алеф и Лана остаются здесь, в доме Рагнара. Думаю, это даже хорошо, что я уезжаю – и, возможно, никогда сюда не вернусь. По крайней мере, не нужно будет встречаться с её безмятежными синими глазами. И натыкаться на какой-то виноватый взгляд Алефа. Я не говорил ему ничего, но он, видимо, сам догадался, и теперь вздумал считать себя «плохим другом». Я оставлю ему свою тетрадь на хранение. Думаю, не стоит брать эти ценные (как утверждает Рагнар) записи в такое опасное путешествие. И ещё я оставлю ему небольшое письмо, где всё ему честно расскажу и попрошу его не винить себя ни в чём. Я, как и Рагнар, начинаю верить в судьбу. Если всё произошло так, как произошло, значит, так и должно быть.

Когда вернусь (если вернусь), напишу здесь о наших приключениях.

Дурацкие красные чернила… Но я к ним так привык!..

Эпилог.

– Как же его всё-таки звали? – спросил Хафр у молчащей вечности, отложив в сторону листы, исписанные ровным почерком Радомира. – Как звали того, кто оставил нам свидетельство о первых днях Нового Мира? И почему он вдруг прекратил писать? И куда подевались первые несколько страниц? Они явно вырваны. Но кем и зачем? Он ли вырвал их или это сделал кто-то другой? Для того ли, чтобы не осталось ни следа Старого Мира, чтобы мы никогда не узнали, какова была их жизнь до Катастрофы и была ли она похожа на нашу? И потом, это мы не знаем, как его звали. Возможно, он оставил и другие следы в истории твоего народа и мира в целом. Он ведь, кажется, собирался стать учёным… А Рагнар, а Алеф? Они ведь наверняка тоже что-то делали. Благодаря Рагнару, похоже, твой народ, Радомир, и существует на свете… И нашли ли они единомышленников? Надо же, как много мы ещё не знаем!..

Радомир пожал плечами и грустно улыбнулся:

– У меня нет ответов на твои вопросы. Я и сам задавал их себе не раз, пока работал над переводом, и сейчас они тоже тревожат меня. Но, признаться, ответов я не нашёл. У меня есть только различные предположения. Мы можем подумать над ними, если хочешь.

– Непременно подумаем, – сказал Хафр, и глаза его блестели, отражая свет лампы. – Я уверен, мы ещё много чего накопаем, приятель. Мы выясним все-все подробности. И, кто знает, возможно, нам с тобой даже удастся предотвратить грядущие Катастрофы…

Он взглянул на лежащие на столе листы. Попросил:

– Можно я возьму их ненадолго? Сделаю копию и тотчас верну…

– Бери, – ответил Радомир, потянулся и зевнул.

Было около четырёх, и глаза у него давно уже слипались. Всё-таки он ужасно устал за последние дни, когда сутки напролёт просиживал за письменным столом, работая над переводом. Ему, как и Хафру, так важно было узнать!.. Однако, получив ответы на одни свои вопросы, они тут же начали задавать новые. И кажется, конца цепочке загадок и тайн не было. Но именно это и заставляло их снова и снова бросаться в океан времени и в пучину всевозможных опасностей. Чтобы в их руках оказалось ещё одно звено этой бесконечной цепочки. Чтобы в пальцах забился хвостик ещё одной тайны.

Радомир хлопнул друга по плечу и пошёл спать. Его работа на сегодня была выполнена. Новый день сулил новые находки и новые открытия.
А Хафр до самого рассвета так и сидел за столом, перебирая, точно звенья волшебного ожерелья, покрытые бисером букв листы.

Примечание.

Книгу Красных Страниц большинство современных учёных считают вымыслом. Лишь немногие верящие в неё ищут эту книгу по всему свету, так как убеждены в том, что в ней изложена история гибели Старого Мира и возникновения Нового.

По легенде, эта книга написана существом, пережившим Смену Времён, а потому она является самым правдивым документом, рассказывающим о событиях тех лет. Книга считается утерянной, причём где и когда – неизвестно. Другая проблема заключается в том, что книга написана на языке Старого Мира, и даже попади она в руки учёных, они вряд ли сумели бы её прочесть, поскольку язык этот забыт уже несколько столетий назад.

Мы же, в свою очередь, заявляем, что Книга эта – вполне реальная вещь. Автор этих строк неоднократно видел её и даже держал в руках. Переведённый текст её мы приводим с разрешения её нынешнего хранителя, вампира Радомира из касты Знающих, созданной ещё в начале Новой Эпохи, члены которой на протяжении веков сохраняли древнее знание, в том числе и языки Старого Мира.