Земля, Россия, Санкт-Петербург, август 2005 г.
Понедельник.
Ника проснулась с головной болью: всю ночь её мучили кошмары, и отдохнуть толком не получилось.
Морщась от боли, поползла в ванную. Пока чистила зубы, мрачно рассматривала себя в зеркале: круги под глазами, и сами глаза усталые… Даже загореть этим летом ей не удалось, хотя жара стояла неописуемая. А почему? – Да торчала, как идиотка, на работе! И вот наступил долгожданный отпуск. Казалось бы – живи и радуйся. Так ведь нет: мамина болезнь, ссора с Андреем, дурацкое ограбление… И это всё буквально за неделю! Ну что у неё воровать? Нет, нашли! Спёрли-таки старый видик, без дела пылившийся уже года полтора, да несколько золотых вещичек, хранившихся в хрустальной вазочке в тумбе трюмо. Некоторые вещички принадлежали ещё бабушке, другие были мамины; и те, и другие ныне считались немодными, но всё равно обидно.
Ника полоскала рот и думала тяжкую думу. С Андреем она вообще поссорилась из-за какого-то пустяка. Злая была, уставшая – вот и наговорила гадостей. А он не разобрался, принял всерьёз. Позвонить, что ли? А толку? Холодное молчание в трубке, пока она, как дура распоследняя, будет оправдываться и извиняться – вот что ждёт её в лучшем случае. У него вообще была привычка замыкаться в себе, если окружающая действительность начинала не соответствовать его о ней представлениям. Тоже мне мимоза в ботаническом саду! Ишь ты, ранимый какой нашёлся! А кому легко? Вот и попробуй угадай, что на самом деле скрывается за внешней непроницаемостью: то ли нежность и раскаянье, то ли и вправду ледяное равнодушие.
Разгадывать ребусы сегодня у Ники не было настроения, и она решила не звонить. В конце концов, она уже не девочка, чтобы бегать за парнем и со всех сторон его облизывать! Если любит – сам рано или поздно позвонит.
Ника затянула потуже пояс халатика, защёлкала пультом, переключая каналы. В понедельник, конечно, ничего интересного показывать в принципе не могли, да ещё эта профилактика… Наконец она нашла какую-то передачку из тех, где вещают с умными лицами о летающих сервизах, плачущих иконах, привидениях и космических энергиях. Сделала погромче звук и отправилась на кухню готовить завтрак. Пока она искала в холодильнике маргарин, разбивала яйца для яичницы и варила кофе, интеллигентного вида дядечка в спецодежде священника неизвестно какой конфессии – Ника не слишком разбиралась – всё вещал и вещал с экрана о близящемся Конце Света, о знамениях и пророчествах, зачитывал отрывки из опуса Иоанна Богослова и призывал покаяться, пока не поздно.
Ника положила яичницу на тарелку, нарезала хлеб, налила кофе в чашку, поставила всё это на табуретку и перебралась в комнату, дабы насладиться страстной речью упомянутого дядечки. Но тот как раз исчез с экрана, и на его место заступила полная дама бальзаковского возраста, которая, представившись экстрасеншей, с лихорадочно горящими глазами и пламенеющими щеками принялась рассказывать о своих пророческих видениях, о странных подземных толчках и завихрениях тонких энергий… Дама скоро утомила Нику, и она переключила канал. Попала на очередной мексиканский сериал и оставила, так как ей было, в общем, всё равно, что смотреть. А дама… Своих дурацких кошмариков хватало. Ещё о чужих слушать.… Фи!
Ника припомнила, что ей сегодня снилось. Какие-то багровые луны, взбесившиеся кометы и гигантские кузнечики, пожирающие арбузы на лотке, что обычно размещался неподалёку от Никиного дома. Бред, короче.
Позавтракав, Ника съела пару таблеток «Пенталгина» и принялась накручивать диск телефона: она обещала позвонить Машке, подружке. Та находилась на грани развода с мужем, искала квартиры для размена да ещё собиралась сдать в этом году в первый класс. Честно говоря, сегодня Нике до лампочки были чужие проблемы, но слово надо держать – такой уж у неё был принцип. Обещала позвонить – звони.
К счастью, трубку никто не взял. Машка, видимо, убежала улаживать многочисленные дела.
Ника достала из шкафа деньги, в очередной раз порадовавшись, что в день злополучного ограбления они ещё не были сняты с карточки, а карточка лежала у неё в сумочке и вместе с ней отсутствовала в квартире, и отправилась в поход по магазинам. Надо было прикупить продуктов, да ещё забежать в книжный, приобрести одну любопытную книжечку, которую Ника на днях присмотрела.
В этот день в Армении прогремело землетрясение, разрушившее несколько городов и унёсшее сотни жизней; в Атлантический океан упал пассажирский лайнер; в Северной Корее началось страшное наводнение; в Москве, Ульяновске и Саратове раздались взрывы, устроенные неугомонными террористами. Был объявлен день траура. На телевидении произошли перестановки в программах. Президент России с усталым и грустным лицом выразил соболезнования семьям погибших и пообещал сделать всё возможное, чтобы… Большинство же обитателей планеты отнеслось к новостям довольно равнодушно. Их гораздо больше расстроила отмена парочки художественных фильмов, чем печальная судьба погибших и их родственников. Что же делать? Кому-то везёт меньше, чем прочим, но колёсики вертятся, жизнь продолжается.
Вторник.
Нике снился роскошный мужик – лет сорока на вид, чуть ли не двухметрового роста, с гривой чёрных волос, обаятельной улыбкой и пронзительным взглядом зелёных глаз. Он был одним из богов, и звали его Дьявол. На нём был какой-то фантастический балахон из чёрной блестящей ткани, напоминающей шёлк, и они по-приятельски болтали. Дьявол показывал Нике бумажки с написанными на них заклинаниями, зачитывал отрывки. Это было похоже на белые стихи и звучало довольно красиво. Вокруг клубился белёсый туман, не страшный, даже приятный. Потом Дьявол долго и чрезвычайно увлекательно рассказывал Нике о сотворении миров. Его руки с красивым маникюром порхали в воздухе, вели какой-то чарующий танец. Ника слушала Дьявола, любовалась танцем его рук… И проснулась с чувством разочарования от того, что это был только сон. Черноволосый тип оказался существом довольно любопытным и вдобавок – интересным собеседником.
«Приснится же! – думала Ника. – Странно, вроде бы мистикой не увлекаюсь».
В конце концов, она решила, что всё дело в той передачке про Конец Света, и махнула рукой на загадочную логику своего подсознания (или кто там у нас распоряжается снами?)
Андрей не звонил.
Мама, слава богу, поправлялась.
Родная милиция пока не нашла обворовавших её квартиру, но обещали найти непременно. Ника им, впрочем, не верила. Маша подала на развод и, кажется, отыскала что-то подходящее для размена.
В Чечне упрямые боевики, которых вроде бы давно всех уничтожили, продолжали боевые действия.
В Армении разгребали руины городов, пытаясь спасти хоть кого-то. Европа уже послала туда медиков и гуманитарную помощь (естественно, в основном – ненужный ей самой хлам).
Над Техасом разлетались блюдца и тарелки, приводя уфологов всей планеты в состояние эйфории и нервируя местное население. Уровень воды в Северной Корее достигал уже четырёх метров над уровнем почвы.
Астрономы пророчили явление гигантской кометы, которая последний раз пролетала рядом с Землёй чёрт знает сколько тысяч лет назад. Любители сенсаций и предсказатели катастроф, понятное дело, пообещали, что комета непременно врежется в Землю – где-то в районе Калифорнии.
Ника подхватила аллергию, покрылась сыпью и вынуждена была глотать «Супрастин» и лакать хлористый кальций – та ещё гадость, между прочим! Честно говоря, аллергия тревожила её куда больше всех войн и катастроф мира.
В общем, всё шло своим чередом. Вот только – куда?
Среда.
Ника неторопливо шла по Невскому по направлению к «Гостинке», наслаждаясь свободой и отсутствием необходимости куда-то спешить и что-то делать. Отпуск летел стремительно, вдобавок метеорологи прогнозировали дожди и похолодание. Так что нужно было в полной мере получить удовольствие от оставшихся вольных деньков.
Кони и их мальчики на Аничковом мосту радовали отсутствием на них зелени: несколько лет назад их наконец-то почистили, и они обрели первозданную красу.
Пахнуло экзотическими ароматами. Ника вспомнила, что неподалёку находится «Ганг». Ветер дул как раз с той стороны. В подземном переходе возле «Гостиного Двора» было тесно от шастающих взад-вперёд людей. К тому же там давно и прочно обосновалась хиппующая молодёжь, занимая значительную часть пространства. Вот и сейчас парочка патлатых юношей бренчала на гитарах и довольно стройными голосами пела что-то из репертуара «Машины Времени». Ещё один длинновласый вьюнош вырулил из-за колонны и с наглой улыбочкой, которую сам он, видимо, считал обаятельной, загородил Нике дорогу. В руке у него была глиняная мисочка, изукрашенная свастиками и другими сакральными символами.
– Прекрасная дама, хоть пару рубликов голодным менестрелям! Ну хоть рублик! Ну пожалуйста! – заголосил парень, не переставая улыбаться.
– Кто бы отвалил рубликов прекрасной даме!.. – фыркнула Ника, недовольно на него зыркнув, и пошла дальше.
Позади парень уже обрабатывал какого-то мужчину, и кажется – небезуспешно. Во всяком случае, Ника, с любопытством обернувшись, увидела, как мужчина полез во внутренний карман своей джинсовой куртки, подбадриваемый потоком слов длиннохайрого парня с глиняной посудиной.
Ника хмыкнула и стала подниматься на поверхность. Уже на самом верху её внимание привлекла старушка, державшая на руках крохотного белого котёнка. Старушка заметила заинтересованный Никин взгляд и, протянув котёнка, зашелестела:
– Возьмите, девочка. Недорого отдам. Очень хороший котёночек!
Нике не особенно был нужен зверёныш в доме, хотя иногда она и задумывалась, не завести ли. Она собиралась было пройти мимо, но тут тварюшка открыла глазёнки… Глаза были огромные и совершенно невообразимого бледно-фиолетового цвета. Ника замерла. Котёнок нежнейшим голоском мяукнул, и Ника немедленно выложила деньги.
Она ехала в метро, держа на руках своё сокровище, и судорожно пыталась сообразить, чем вообще питаются столь крошечные создания. В конце концов, она купила в продуктовом магазине рядом с домом молочную детскую смесь и ещё какой-то специальный корм для котят в магазинчике, где продаётся всякая всячина для животных. Принесла мяучащее счастье домой, накормила и, когда зверик, набив пузико, уснул у неё на руках, поняла, что впервые за много дней чувствует себя удивительно прекрасно морально и физически.
И всё-таки снилась Нике очередная дичь. Она, в рваной пятнистой форме, в каске и с автоматом в руках, бегала по какому-то полуразрушенному городу, над которым летали истребители с хищными узкими мордами, всё сбрасывающие и сбрасывающие бомбы. Бомбы падали медленно-медленно. Ника пыталась мысленным усилием остановить их падение, но у неё ничего не выходило. Бомбы падали, вызывая грохот, жар и фонтаны осколков асфальта, стёкол, кирпича и щепок. Ника очень долго не могла понять, зачем ей автомат и что вообще она делает в этом городе. Потом вспомнила, что ищет Андрея, а автомат продала ей некоторое время назад полная экстрасенша с лихорадочно горящими глазами, чтобы можно было отстреливаться от гигантских кузнечиков, питающихся, оказывается, не только арбузами.
Кошмар тянулся и тянулся, пока откуда-то из подвального окошка, чудом не заваленного битым кирпичом и щепой, не выкатился под ноги Нике крохотный белый котёнок с фиолетовыми очами…
Ника открыла глаза, вытерла вспотевший лоб. Котёнок спал на подушке, рядом с её головой, хотя Ника устроила его в коробке из-под обуви. Наверное, зверёныш забрался по одеялу, свисавшему чуть не до пола, цепляясь острыми коготками. Ника вспомнила, что одна знакомая, занимавшаяся эзотерическими практиками и имеющая белую кошку по имени Бастет, говорила ей как-то, что кошки способны одновременно находиться в нескольких местах и умеют бродить по мирам – по миру снов в том числе. Вспомнила ещё одну книжку, в которой было написано, что кошки могут отгонять кошмарные сны и вообще благотворно воздействуют на человеческую психику одним своим присутствием. Кажется, во всём этом была доля правды. Ника провела рукой по пушистой шёрстке своей киски, повернулась на другой бок и снова уснула – глубоко и без сновидений.
Четверг.
Под окном уже минут десять истошно орала сигнализация в какой-то машине. Ника, невыспавшаяся и злая, как чёрт, мрачно пялилась в потолок и мечтала о гранатомёте, из которого можно было бы жахнуть по металлической твари, доставшей её своими воплями.
Но гранатомёта у Ники не было, и, поскрипев зубами от бессильной злости, Ника пошла варить кофе. В полседьмого утра. Сигнализация поорала ещё минут пять и заткнулась. Ника в это время уже разводила детскую смесь для своего котёнка, одновременно размышляя, как бы ей назвать пушистую белую девочку. Кажется, египтяне звали кошку «Мяу». Вот и пусть будет Мяу!
Довольная решением, Ника отправилась кормить зверёныша.
Часов в восемь, когда Ника, вытянув ножки, возлежала на диване, лениво листая какой-то журнал, раздался телефонный звонок.
«Кому бы это приспичило в такую рань?» – смутно удивилась Ника и взяла трубку.
– Привет, – смущённо сказал в трубке голос Андрея. – Не разбудил?
– Да нет, – протянула Ника, пытаясь сдержать неожиданную для неё самой ликующую радость, – До тебя нашлись умники.
– Кто это? – настороженно спросил Андрей.
Ника хихикнула и ответила:
– Сигнализация!
– А-а… – облегчённо вздохнули в трубке. – Я-то уж решил, мало ли, вдруг у тебя новый кавалер завёлся.
– Может, и завёлся, – сердито сказала Ника. – Ты-то пропал неизвестно куда, не звонишь, не пишешь. А в наше время одинокой девушке ой как тяжело!
В трубке помолчали. Потом несмело спросили:
– Ник… Ты серьёзно?
– Что именно? – фыркнула Ника.
– Насчёт нового кавалера.
Ника вздохнула:
– Горе моё… Может, и стоило бы, но – нет.
– А тогда… Ну… когда мы поссорились… Тогда – серьёзно?
– Нет.
В трубке опять помолчали. Наконец, Андрей тихо сказал:
– Я скучал по тебе.
– Я по тебе тоже, – искренне мяукнула Ника и добавила: – Приезжай, а?
– Приеду, – пообещал Андрей и положил трубку.
Ника затанцевала по квартире, пытаясь навести порядок и приготовить какое-нибудь угощение для желанного гостя. Вообще, хозяйка из неё была никакая, но ради Андрея Ника готова была расстараться.
Он приехал через полчаса, смущённо улыбающийся, с букетом роз и каким-то умопомрачительным тортом. Ника радостно повисла у него на шее, осыпала поцелуями его лицо и только потом побежала ставить цветы в воду, а тортик – относить на кухню. Пока она раскладывала по тарелкам приготовленную пищу, Андрей обнаружил белого котёнка и восторженным воплем сообщил о своей находке Нике. Потом он притащил Мяу к Нике на кухню, и последовал Никин рассказ о приобретении этого сокровища. Мяу таращила глазищи и тихонько попискивала, но, в общем, с рук Андрея не рвалась.
– А помнишь, – спросил Андрей, обнимая Нику, – наши прогулки по Петроградской стороне? Там такие красивые здания!
Они сидели на диване, и голова Ники покоилась у Андрея на плече. Мяу таращилась на них из своей коробки, куда несколько минут назад была помещена. Её глазищи фосфоресцировали в темноте. Было девять часов вечера. За окном стемнело, а Никины окна выходили во двор, и не было видно, горят ли фонари. Надо было бы включить свет, задёрнуть шторы. Но им нравилось сидеть вот так вот, без освещения, обнявшись.
– Да, – сказала Ника, – дома… И сфинксы на Малой Невке.
– Угу, возле моста. Помнишь, ты мечтала, чтобы они ожили в белую ночь и ты бы прокатилась на одном из них по улицам?
– Помню, – Ника улыбнулась. – А храм на Съездовской линии, с ангелом наверху?
– Бедный облезлый ангел… – усмехнулся Андрей. – Его, кажется, так и не отреставрировали по сей день.
– А он всё равно мне нравится! – обиделась Ника, и Андрей примирительно поцеловал её в висок.
Они не включали ни радио, ни телевизор и поэтому только на следующий день узнали, что на Японию обрушилось чудовищное цунами, над США пронёсся дикий смерч с труднопроизносимым названием (любят американцы давать имена всякой пакости), в Норвегии застрелили короля, а ледники Антарктики, оказывается, начали стремительно таять, и уровень мирового океана за прошедшую неделю повысился на несколько миллиметров, что уже повлекло за собой всякие нехорошие последствия.
Пятница.
– Господи, в мире творится чёрт-те что! – сказала Ника.
Она разогревала макароны с котлетами, а Андрей сидел на табуретке, тиская Мяу.
По радио передавали последние новости. В частности сообщили, что в связи с некоторыми обстоятельствами в городе и окрестностях будет отключено электричество. На сутки или чуть больше. О, разумеется, ничего страшного! Всё под контролем. Правительство принимает меры.
– Наверное, что-нибудь на ЛАЭС, – задумчиво промолвил Андрей.
Мяу сосредоточенно пыталась поймать крестик, покачивающийся на цепочке у Андрея на шее.
– Надо свечей, что ли, купить, – произнесла Ника, поворашивая макароны ложкой, – а то кто их знает, может, это надолго… После завтрака она и вправду пошла по магазинам. Купила хлеба, круп, пару банок шпрот и несколько свечей. И тут почувствовала в воздухе запах аммиака. Нахмурилась и заспешила домой. Аммиачное амбре преследовало её на Московском проспекте и на Обводном, так что даже пришлось закрыть нос платком и чуть ли не пуститься бегом. Голова уже стала лёгкой, кружилась и тихонько звенела. Ника кое-как добралась до своей двери, ввалилась в квартиру.
Её встретил бледный Андрей.
– Слушай, тут на «Петмоле» утечка аммиака… Вот, пытаюсь законопатиться.
Он стоял со скотчем в руке, а диктор по радио неживым голосом объяснял, как следует спасаться от напасти.
– Тебя не было так долго… Я волновался, – сказал Андрей и пошёл доклеивать окна.
Ника в отчаянии опустилась на табурет.
– Чёрт… Мир словно с катушек слетел! – объявила она. – Кажется, хлеб есть нельзя. Вот разве что консервы, – она поставила пакет на стол.
– Съедим, что нам станет! – оптимистично заверил её Андрей. – Тут мужик по телевизору пару дней назад заявил, что наступил Конец Света, и к понедельнику мы все полетим в тартарары. Что нам теперь аммиачный хлеб?
– Конец Света и правда наступил, – хмыкнула Ника. – Электричество-то отключили!
– Зато газ пока есть! – утешил её Андрей. – Я тут порыскал у тебя в холодильнике… Давай суп сварим, а? Ведь это, может быть, последняя возможность поесть супа!
Ника захихикала и согласилась.
Все щели были законопачены, Мяу накормлена; на улицу выходить не было смысла, разве что ради героического самоубийства. Ника, Андрей и белый котёнок устроились на диване и стали развлекаться, как умели. Сначала Ника и Андрей играли в карты, а Мяу охотилась на раскрашенные бумажки и на руки игроков. Она всё же была ещё очень маленькой и поэтому делала это чрезвычайно забавно, неуклюже переваливаясь на крохотных лапках, пытаясь держать равновесие с помощью похожего на морковку хвостика.
Потом Андрей растянулся на диване, утомлённая Мяу пристроилась у него на груди, а Ника стала читать им вслух, наугад раскрывая толстую желтоватую книжку с гордым названием «Сказки зарубежных писателей». Андрей изредка отпускал комментарии, Мяу дрыхла.
Радио, телевизор и телефон молчали. Ника вдруг осознала, что они, собственно, отрезаны от мира. Даже к соседям в гости нельзя было сходить: дверь было заклеена, а на лестнице царил аммиак. Она порадовалась, что с ней Андрей и Мяу. Подумать только, она могла бы сидеть сейчас в полном одиночестве! Сама Судьба, видимо, помирила её с любимым и послала ей белого котёнка.
– Эй, ты чего? – спросил Андрей встревожено: Ника уже с минуту молчала, забыв о книге в руках; по лицу её текли слёзы. Она быстро наклонилась к Андрею и благодарно поцеловала его в щёку.
– Глупая, ну что ты? – смутился Андрей и прижал Нику к себе.
Книжка упала на пол.
– А Машка так и не успела развестись и разменяться, – сказала Ника. – Бедная, сидит теперь с осточертевшим мужем в двухкомнатной квартире! Хотя, может быть, они, наоборот, помирились… Слушай, а ты думаешь, что нам всем и правда капут?
Андрей, зажигавший свечи, пожал плечами.
– Доживём до понедельника – разберёмся, – ответил он. – Там, кстати, ещё тортик остался. Газ отключили – я только что проверил – так что горячий чаёк нам не светит, пусть даже и с аммиаком. Хоть тортик перед смертью пожевать…
Ника грустно улыбнулась.
– Шуточки… – сказала она.
Андрей принёс из холодильника, который всё равно не работал, остатки торта и вручил Нике ложку.
– Не дрейфь, прорвёмся, – пообещал он.
– Хорошо бы, – тоскливо протянула Ника, отковыривая кусочек торта и отправляя его в рот.
Несколько минут они молча ели торт. Потом Андрей сказал:
– Это всё русский пофигизм. Какие-нибудь американцы, например, в нашей ситуации вообще бы есть перестали. А мы ничего, жуём.
– А что делать? – вздохнула Ника. – По мне, помирать – так с музыкой.
– Это точно, – согласился Андрей.
Ночью Нева вышла из берегов. «Чёрная Речка» и ещё несколько станций метрополитена оказались затоплены. Впрочем, это уже мало кого волновало, потому что все нормальные граждане мирно сидели по домам, и пользоваться общественным транспортом у них резона не было: в условиях полного отсутствия электроэнергии на работу никого не тянуло.
Аммиачное облако накрыло только Адмиралтейский район, и ветер постепенно сносил его в сторону Купчино и Рыбацкого; северные районы были избавлены от этой напасти. Однако и там горожане предпочитали не покидать квартир без чрезвычайной надобности.
Но то, что происходило в Питере, было сущим пустяком в сравнении с гремевшими в мире катастрофами.
Между странами из-за штормов, бурь, ураганов, наводнений, землетрясений и прочих бедствий весьма нарушилось, даже почти прекратилось, сообщение. Во многих городах по всей планете было прервано теле- и радио-вещание, прекратилась подача энергии, был остановлен ряд электростанций. Пара АЭС вообще взлетела на воздух. Проводились закрытые совещания на высшем уровне, не дававшие, впрочем, никаких результатов. Появилась-таки обещанная комета. В США её было видно даже днём.
Священнослужители всех конфессий вопили о Страшном Суде и Конце Времён, о пришествии Мессии (Будды, Шивы, Антихриста и иже с ними) и призывали верующих в лона своих религий. Резко возросло количество психических заболеваний у населения планеты и количество паранормальных явлений. (Ни то, ни другое совершенно никого не удивляло.) НЛО теперь не только летали, но даже приземлялись, в том числе – в крупных городах. Зелёные человечки азартно щёлкали инопланетными фотоаппаратами и пытались брать интервью у паникующих обитателей гибнущей Земли, предпочитая для этих целей почему-то в основном пациентов психиатрических лечебниц и экзальтированных дам постбальзаковского возраста. Полтергейст завёлся чуть не в каждой второй квартире. Тени предков являлись даже средь белого дня и замогильными голосами вещали о грядущих, ещё более страшных, событиях. В православных храмах – все как одна – заплакали иконы.
В Риме молния ударила в Папу. По Европе и США прокатилась волна зверских убийств, в том числе – на почве веры.
Мусульманский мир выступил в поход на гяуров. Во Франции какие-то сектанты устроили массовое самосожжение. В Тибете у Ламы остановилось сердце, зато в Череповце учитель старших классов Иван Иванович Иванов обнаружил у себя способность исцелять прикосновением, претворять воду в пиво, а шпроты – в воблу и раздевать взглядом женщин.
Но Ника с Андреем этого не знали. Они рассматривали старые фотографии, сидя на полу, при свете свечи, и вспоминали всякие забавные случаи из своей жизни. Мяу же вообще дела не было до творившихся в мире безобразий. Она была просто маленьким котёнком и спала, свернувшись клубочком, в углу дивана.
Суббота.
Спать они легли часов в пять утра. И Ника снова увидела Дьявола. Перед ним на чёрном блестящем столе вращался отлично сделанный глобус. Напротив Дьявола над столом нависал седовласый мужчина лет шестидесяти на вид, довольно плотный и ширококостный, но отличающийся просто неземной лёгкостью и пластичностью движений. Оба, вперив взгляды в глобус, поочерёдно тыкали в этот макет земного шара длинными ногтями, что-то бормоча. Глобус расцвечивался крошечными вспышками. На хитроумной карте, лежащей рядом, сами собой двигались разноцветные светящиеся фишки.
«Э, да ребята во что-то играют!» – догадалась Ника. Она некоторое время наблюдала за напряжённой борьбой игроков, потом сон сменился. Теперь ей снилась какая-то бесконечная пустыня с оранжевым песком, абсолютно безжизненная. Перед глазами мельтешили чёрные и зелёные точки. «Взбесившиеся атомы, – почему-то подумала во сне Ника. – Вот так выглядит мир после атомной войны». С этим бредовым комментарием собственного сознания она проснулась.
Поворочалась с боку на бок, удивляясь странным сновидениям. Наконец, уснула снова. На этот раз ей снилось что-то приятное, и весь сон сопровождало неумелое ещё мурлыканье белого котёнка по имени Мяу.
Открыв утром глаза, Ника первым делом увидела Андрея, стоящего у настежь распахнутого окна.
– Ты с ума сошёл! – закричала она, моментально проснувшись и пулей вылетая из постели.
Андрей жестом остановил её. Лицо у него было как на похоронах.
– Аммиака больше нет, – тихо сказал он.
Ника принюхалась. Привязчивого аммиачного запаха, действительно, не обнаружилось.
– Хм, – произнесла она, – а чего ты тогда такой убитый?
– Нужно убираться из города, Ника, – сдавленным голосом сказал он.
– В чём дело? – встревожилась она.
Он помолчал. Потом нехотя проговорил:
– Мне снилась мама.
Ника поняла. Мать Андрея умерла от рака года четыре назад. Андрей утверждал, что она с тех пор несколько раз являлась к нему во сне и давала советы, иногда – предупреждала об опасностях. Её пророчества всегда сбывались.
– Она сказала, что сегодня – последний день. И лучше успеть в первой половине. В южном направлении, – объяснил Андрей. Ника вздохнула. Кивнула. Потом начала собирать вещи – самые необходимые – и запихивать в рюкзак. Не то чтобы она особенно доверяла прорицающим призракам, но она доверяла Андрею. Если разобраться – что она теряет? Коли предсказание не сбудется – они просто проведут пару дней на природе, а потом вернуться, и жизнь пойдёт своим чередом. Если же им действительно в Питере грозит опасность – это их шанс спастись.
Они молча оделись, вышли на лестницу, потом – во двор. Мяу шебуршилась у Ники на груди, под курткой. Куртка не помешала: за эти дни похолодало.
Улица поразила их. Дома, тщательно законопаченные изнутри, казались вымершими. Людей нигде не было видно. За углом они, правда, наткнулись не одного – бомжа, судя по виду. Он был мёртв. Ника вздрогнула и прижалась к Андрею, нёсшему рюкзак. Помочь они, впрочем, ничем не могли. Разве что заявить в милицию. Но вскоре они поняли, что и это было бы бессмысленно: в городе творилось чёрт знает что. Что там какой-то бомж!
Сначала они увидели, что вода в Обводном невероятно поднялась и готова хлынуть на набережную. Потом попали на Московский и чуть не лишились разума, такое царило безумие: по Московскому из города неслись десятки и сотни автомобилей – вопреки всем правилам и инстинкту самосохранения. Несколько человек, уже ставшие жертвами спятивших водил, являли собой кошмарное зрелище. Пешеходы не отставали от автомобилистов и нестройными колоннами тянулись прочь из города, таща рюкзаки, сумки, жён, детей, любовниц и домашних животных. Какой-то ребёнок, явно потерявшийся, отчаянно ревел, стоя посреди тротуара. Ника попыталась дотянуться до него, стараясь при этом не выпустить руку Андрея, но ребёнка уже смыло человеческой волной. Ника с ужасом подумала, что его могли и затоптать в сутолоке.
Андрей притянул её у себе и начал прокладывать путь, вовсю работая локтями. Мяу недовольно попискивала под Никиной курткой.
То и дело попадались развороченные автомобили, не избежавшие столкновения, их мёртвые или раненые пассажиры, на которых никто не обращал внимания, потерявшиеся дети и взрослые, обезумевшие от страха собаки и кошки, тела затоптанных толпой. У «Фрунзенской» какие-то люди громили ларьки, собираясь запастись едой и, видимо, немало не смущаясь тем, что ещё вчера здесь висело аммиачное облако.
Ника закрыла глаза, будучи не в силах смотреть на всё это, и позволила Андрею тащить себя по людскому морю. Её родители, слава богу, жили в Вологде, и, по крайней мере, не приходилось волноваться, что их задавят здесь. Хорошо было идти с закрытыми глазами, но неудобно. И Ника, распахнув их, пошла словно на автопилоте, стараясь не замечать кипящее вокруг безумие.
Через несколько часов, уставшие, истерзанные, полузатоптанные, нажившие несчётное количество синяков и ссадин и проклявшие тысячу раз всё на свете, а особенно – этот чёртов город, они выбрались из Питера. Шлёпнулись на обочину. Мыслей в голове не было. Замечательно. Когда мысли придут, будет хуже.
Ника извлекла из-под куртки полузадушенного котёнка и опустила в траву для его кошачьих дел.
В это время в городе полыхнуло и жахнуло. Город плюнул в небо дымом и огнём.
– Господи, – прошептала Ника, в ужасе глядя на это, – Боже, что это такое?
Андрей рывком поднялся на ноги, словно на его спине не болтался тяжёлый рюкзак и он не отмахал только что неизвестно сколько километров. Ника тоже вскочила, подхватила Мяу, и они припустили прочь от города.
Тем временем восточное побережье Северной Америки окончательно исчезло под водой. Вашингтон, Нью-Йорк, Новый Орлеан, Галифакс и ряд городов поменьше навеки скрылись от людских глаз. Исчезли многие острова в Северном Ледовитом и Атлантическом океанах. Та же участь постигла Мурманск, Архангельск и ещё кое-какие города северного побережья России. Вулкану всего мира исходили лавой и пеплом, разрушив массу населённых пунктов и угробив невообразимое количество людей, зверей, растений и насекомых. В районах вечной мерзлоты температура подскочила на пару десятков градусов, повергая в шок местных тварюшек. В Южной Америке, наоборот, ударили неслыханные морозы. Какой-то учёный умник в Москве, спятивший настолько, что ещё не дал дёру из стольного града, где разыгралось землетрясение в 6 баллов, подсчитал, что вращение Земли неуклонно замедляется, и скоро планета остановится, а полюса поменяются местами. Человечество этого, впрочем, уже не увидит.
Ника с Андреем и Мяу валялись на каком-то неубранном поле и смотрели, как вдалеке догорает развороченный взрывами Питер.
– А ведь могло рвануть и на АЭС, – задумчиво сказал Андрей. – Надо убираться отсюда.
– Дай отдохнуть хоть пару минут! – взмолилась Ника. – Меня уже ноги не держат!
Тут по небу прокатился будто бы гром, хотя никаких туч видно не было. Ника вскинула голову… да так и забыла подобрать отвисшую челюсть.
– Э… – выдавила она и ткнула пальцем в небо, куда Андрей и без того уже пялился с ужасом и изумлением.
По небу мчалось сияющее воинство на белоснежных конях, каждый из которых был размером с пятиэтажный дом, судя по виду. Латы на небесных воинах ослепительно сверкали, искрились наконечники копий и лезвия мечей…
Ника, когда к ней вернулась способность мыслить, решила было, что они просто так…
Но в тот же момент откуда-то из-за горизонта вынырнул зверь с семью головами и десятью рогами, выпендрёжно украшенными сверкающими диадемами, размером с пару-тройку хороших бронтозавров. Небесные воины, увидев его, с гиком, воем и лязгом бросились вслед. Один, ехавший в авангарде, вырвался вперёд, размахнулся и кинул копьё. Копьё вонзилось в бок многоголовой твари. Тварь взвыла… И Ника провалилась в обморок.
Когда Ника очнулась, первое, что она увидела, было склонённое над ней лицо Андрея, бледное, испачканное, с трагично распахнутыми глазами. Зрелище почему-то показалось чрезвычайно забавным, и Ника хихикнула. Ещё через пару мгновений она забилась в истерике. Андрей прижал её к себе и бормотал что-то утешительное, а Мяу – от греха подальше – спряталась под клапан рюкзака. Отрыдавшись, Ника хмуро спросила:
– А эти… в латах… Они куда делись?
Андрей пожал плечами и скорчил неопределённую гримасу.
– Да вот делись куда-то.
Небо было затянуто облаками гари и дыма, которые ветер принёс со стороны Питера, но сверкающих воителей и семиглавых зверей в нём не наблюдалось.
Ника ещё немного похлюпала носом, успокоилась кое-как, вздохнула. Произнесла тихо:
– Да… Дела…
Они посидели ещё с полчасика. Потом минут пять искали Мяу, нашли в рюкзаке и долго смеялись над этим. Вскрыли и съели банку шпрот, заедая чёрствым до невозможности хлебом и не обращая внимания на разлитый в воздухе запах гари. Наконец, оторвали бренные тела от земной поверхности, встали на гудящие от пережитых приключений ноги и зашагали по дороге туда, куда она вела, абсолютно не представляя себе, что ещё случится с этим миром и доживут ли они до завтрашнего дня.
Как бы там ни было – колёсики пока вертелись.
Жизнь продолжалась.
Эпилог.
Игра по-демиуржски.
Межмирье.
Он откинулся на спинку стула и сложил руки на животе. Сидящий напротив поступил точно так же. Оба довольно улыбались. Воздух ещё звенел от брошенных заклинаний, глобус на столе по инерции вращался, фишки на карте таинственно мерцали, остывая.
Недавний оппонент сказал:
– Хорошая вышла игра. Сколько мы не играли, Люци?
Он рассмеялся и почесал затылок, делая вид, что мучительно пытается вспомнить.
– Что-то около шести тысяч лет по земному времени, кажется.
– Давненько… – протянул оппонент. – Ты и правда долго ко мне не захаживал.
– Дела, Яхве, дела… – Дьявол махнул рукой. – Пытались с Иштар воплотить одну идейку… Очаровательная киска, но сте-ерва! Иегова рассмеялся. Дьявол продолжал:
– И потом, первое время ей приходилось совмещать работу с делами на Земле. Знаешь, она весьма сердита на тебя: ты узурпировал её власть, так она считает. Впрочем, после её смещения она смогла посвятить больше времени нашему проекту.
– И как? – с интересом спросил Иегова.
– Кое-что выстраивается. Ещё несколько тысяч лет – и можно начинать заселение.
– Вот что… – произнёс вдруг Иегова, поднимаясь из-за стола и упираясь ладонями в его антрацитовую блестящую поверхность. – Пойдём-ка, я тебя кое-чем угощу.
Дьявол поднялся, красивым жестом оправив одежды. С улыбкой последовал за Иеговой. Они прошли через радужно переливающийся портал и оказались в уютном местечке, где плескал серебристыми струями небольшой фонтанчик и стоял белый столик, на котором располагался столовый сервиз, тоже белый. Рядом стояли два удобных креслица.
Иегова широким жестом указал гостю на кресла и сел сам, когда Дьявол устроился. Налил в две чашки из сосуда, напоминающего кофейник, густую, тёмную, ароматную жидкость. Протянул одну из чашек гостю.
Тот улыбался уже во все тридцать два ослепительно белых зуба. Взял чашку и, блаженно зажмурившись, втянул ноздрями головокружительный аромат, исходивший от напитка.
– Господи, – произнёс он наконец, – я и не помню, когда в последний раз это пил!
– За «Господи» спасибо, – нарочито серьёзно сказал Иегова.
Оба расхохотались и принялись дегустировать напиток в чашках.
Потом они долго обсуждали, прихлёбывая из чашек, проведённую игру, возможные последствия отдельных ходов, интересные места заклинаний.
– Послушай, – сказал Иегова, ставя чашку на стол, – ты не очень обиделся, что я выиграл?
– Брось! – искренне ответил Дьявол, вскинув бровь. – Какие обиды?! Игра – она и есть игра.
– Ну, ты заходи как-нибудь. Может, я позволю тебе отыграться, – лукаво промолвил Иегова.
Расстались они далеко за полночь по вселенскому времени, чрезвычайно довольные друг другом.
Дьявол летел сквозь черноту космоса, пронизанную искрами звёзд, и мечтательно улыбался. Наверное, надо и вправду чаще встречаться. Яхве – славный парень. Зря многие считают его занудой. И игрок он потрясающий – азартный и весёлый. Конечно, любит выигрывать, но и проигрывать умеет, как следовало из кое-каких предыдущих встреч.
Так, вот мы и дома. Теперь – спать, спать… Завтра предстоит трудный день на стройке нового мира.
…Иегова в своём жилище достал с полки очередную сагу о Конане и принялся читать. У него следующий день был выходным.
